— У меня нет родины, — спокойно произнесла Ань Цзю. Она никогда не питала высоких идеалов: поступала так, как велело сердце. Помочь Лин Цзыюэ ей хотелось просто потому, что она уважала его. Что думал Гао Дачжуан, ей было неизвестно.
По расчётам Лин Цзыюэ, в Хэцзянь стояли сильные гарнизоны, стены там высоки и крепки, взять город наскоком невозможно. К тому же он находился близко к лагерю, и подмога могла прибыть быстро. Следовательно, цель киданей вряд ли была Хэцзянь. Если бы Ляо двигало крупное войско, разведка не могла бы ничего не заметить. Значит, скорее всего, они собрали все свои конные отряды в одном месте.
Но конница не берёт города, значит, у них иной замысел.
Лин Цзыюэ приказал удвоить охрану лагеря и особенно беречь остатки провианта.
— Мне пора возвращаться с донесением, — сказала Ань Цзю и, не дожидаясь ответа, исчезла в темноте.
Она двигалась чуть медленнее мастеров лёгкости тела, но её сила духа позволяла полностью скрывать дыхание и шаги.
На полпути Ань Цзю наткнулась на отряд, посланный Лин Цзыюэ. Они столкнулись с конницей киданей. Девушка затаилась и наблюдала. Это была не случайная встреча. Враг устроил засаду.
Всадники Ляо, закованные в броню с закрытыми лицами, были выше и мощнее воинов Сун. Их удары были стремительны и беспощадны, бойцы сражались с яростью хищников, стоящих на вершине пищевой цепи.
Ань Цзю нахмурилась, глядя, как в панике гибнут люди, как кровь брызжет на землю.
Она выждала миг, вынула Лук Подчиняющий Дракона, наложила стрелу и прицелилась в воина, что копьём поднимал солдата Сун.
Её дыхание слилось с ночной тьмой.
Свист!
Тетива загудела, и стрела, как метеор, рассекла воздух, вонзившись врагу в шею.
Ань Цзю заранее заметила: броня киданей сплошная, лишь в месте соединения шлема и нагрудника оставалась узкая щель.
Всадник, увлечённый боем, заметил стрелу слишком поздно. Она пробила артерию, и кровь брызнула, как из рассечённого меха.
Кто-то из киданей крикнул что-то на своём языке, и десяток всадников разом повернули коней, мчась к месту, откуда прилетела стрела.
Ань Цзю наложила сразу четыре стрелы, напряглась и впервые натянула почти до трёх четвертей. Лук выгнулся, словно полумесяц.
Он застонал, будто готовый лопнуть.
Пальцы девушки разжались, четыре стрелы вонзились в тела лошадей. Те взвились, заржали от боли, пронеслись ещё несколько десятков шагов и рухнули, волоча всадников, сбивая деревья толщиной с чашу. Остальные кони, испуганные, сбились с курса.
Ань Цзю воспользовалась замешательством и выпустила ещё несколько стрел, каждая достигла цели.
Главарь киданей заметил неладное и свистнул в острый свисток.
Один из всадников спрыгнул, стремительно вырвался из схватки и в несколько прыжков оказался от неё не дальше десяти шагов.
Ань Цзю насторожилась, опустила лук, выхватила кинжал и, собрав дыхание, скользнула в сторону.
Шум боя заглушал всё. Противник не понял, что она сменила позицию, и, добежав до прежнего места, растерянно огляделся.
Ань Цзю следила за ним.
Он был одет так же, как остальные, но не столь массивен. Высокий, сухощавый, глаза тёмные, блестящие из-под металлического шлема.
Это был мастер, поставленный среди конницы. По её оценке, его сила достигала восьмой или девятой ступени. Один такой мог бы сразиться с тысячей обычных воинов. Ляо держал подобных бойцов в войсках, тогда как лучшие мастера Сун охраняли дворец или служили игрушками Императора. Чем тут тягаться?
Незнакомец двигался осторожно, прислушиваясь, пытаясь уловить её присутствие.
Но разница в духовной силе была слишком велика. Он не мог её почувствовать и, поняв, что противник сильнее, стал ещё осмотрительнее.
