Увидев, как обезумевшее стадо несётся прямо на двор, ученик в страхе бросился назад, спасаясь бегством.
Ань Цзю же, напротив, оживилась. Клубящиеся комья шерсти, топот множества копыт — всё это вдруг привлекло её внимание. Воспользовавшись смятением Мэй Цзю, она перехватила управление телом и окликнула старика:
— Что нужно делать?
— Останови их! — крикнул тот, запыхавшись. — Не дай им ворваться во двор!
— Хорошо! — Ань Цзю выдернула из плетня бамбуковый шест и встала у ворот, размахивая им с такой силой, что воздух засвистел.
Ученики уже спешили к выходу помочь, но, добежав, замерли. Первая овца, вырвавшаяся вперёд, с глухим стуком повалилась на землю, сбитая ударом. Остальное стадо, испугавшись, шарахнулось в стороны.
Старик, тяжело переводя дыхание, остановился, обвел взглядом несколько хромающих овец, ковылявших за стадом, и едва не схватился за сердце.
— Ах ты, плутовка! — прорычал он, сверля Ань Цзю глазами. — Зачем же так яростно махала?!
Она молча воткнула шест обратно в плетень.
Тем временем во двор один за другим вышли ученики и поклонились старику:
— Господин.
Из-за двери высунулся было мальчик-слуга, но тут же втянул голову обратно, привёл себя в порядок и только тогда почтительно произнёс:
— Господин Цинмин.
— А у шаньчжана нога зажила? — спросил Лу Цинмин, нахмурив брови.
— Да, — с уважением ответил ученик. — Благодаря вашим лекарствам.
— Глаза у него, что у крота, — буркнул старик. — Чуть лучше слепца, а он всё один по горам шляется. В следующий раз свернёт шею — пусть и не суется ко мне. Я свои травы с таким трудом добываю!
Мальчик поспешил вставить с угодливой улыбкой:
— Конечно, конечно. Я обязательно уговаривать стану. А вот, господин, четырнадцатая молодая госпожа. Шаньчжан велел привести её к вам.
Мэй Цзю, услышав, как Лу Цинмин обругал Ань Цзю, ощутила вину. Сама она и пошевелиться не могла, поэтому лишь мысленно умоляла:
— Извинись скорее!
— Извиняться? — раздражённо отрезала Ань Цзю. — Сиди тихо!
Мэй Цзю всегда была кроткой и старалась никого не обидеть. Она предпочитала уступить, чем возражать. Только когда речь заходила о близких, в ней пробуждалось желание защитить. И всё же её способ защиты заключался в том, чтобы подставить себя под удар.
«Ладно!» — со вздохом решила Ань Цзю. — «Раз уж всё равно, уступлю ей тело».
Мэй Цзю вновь обрела способность двигаться. Немного помедлив, она сразу опустилась на колени:
— В спешке я невольно повредила ваших овец. Прошу простить меня, господин.
Ань Цзю недовольно пробурчала:
— Сам же звал на помощь.
Лу Цинмин подошёл ближе, заложив руки за спину.
— Так ты четырнадцатая? Вставай, нечего кланяться.
— Слушаюсь, — тихо сказала она и поднялась.
Он прищурился, рассматривая девушку, и, словно ничего не заметив, ласково спросил:
— Скажи, любишь ли ты пасти овец?
Все, кто стоял рядом, невольно переглянулись. Как можно любить овец, если минуту назад она с такой жестокостью их колотила? Не наказание ли это в завуалированной форме?
Ань Цзю в душе удивилась, но тут же бодро откликнулась:
— Конечно, люблю!
Мэй Цзю растерялась. Она, воспитанная в женских покоях, никогда даже не думала о подобном занятии. И всё же, поддавшись словам Ань Цзю, вдруг ощутила в сердце странное тепло и тоже произнесла:
— Люблю.
Ученики не стали смеяться над её ответом. Напротив, их любопытство лишь усилилось. Что же скажет дальше Лу Цинмин?
— Вот и прекрасно, — рассмеялся он. — Отныне будешь помогать мне с овцами.
— Слушаюсь, — покорно ответила Мэй Цзю, но тут же в смятении обратилась к Ань Цзю: — Ты и вправду любишь пасти овец? Ты хоть знаешь, как это делается?
— Кто ж с рождения умеет что-то делать! — настроение у Ань Цзю было на редкость светлым, и на этот раз она воздержалась от ядовитых слов. — У меня ведь раньше была мечта: доживу до тридцати пяти — куплю себе ферму, заведу двести овец, пару овчарок и посажу виноградник в один му1.
- Му (亩, mǔ) — китайская мера площади, около 0,067 га. ↩︎
