Прежде чем приготовить противоядие, Мо Сыгуй велел Мэй Яньжань и Ань Цзю связать всех теневых убийц из Мэйхуали и доставить их обратно на остров, после чего заставил их проглотить особое снадобье.
Когда Ань Цзю узнала, как действует это средство, она самовольно окрестила его «Порошком живых мертвецов». Мо Сыгуй, однако, упорно настаивал на названии «Ночь, что рассеивает печаль», и даже упрекнул её в оскорблении искусства лекаря. В итоге Мэй Яньжань предложила компромисс — «Отсечение прежней пыли», и спор был отложен.
На деле «Отсечение прежней пыли» представляло собой средство, стирающее память: выпивший его забывал всё, что было прежде. Видимо, сила лекарства оказалась чрезмерной. Шесть пленников после приёма не только утратили воспоминания, но и стали неловкими в движениях. Те, кто прежде могли, подобно журавлю, скользить по воде, теперь уступали даже Ань Цзю, у которой вовсе не было внутренней силы.
С тех пор, как этих шестерых привезли, ученик‑лекарь был вне себя от радости. Он решил, что ему больше не придётся бегать по приказам божественного врача. Первые два дня он и впрямь отдыхал, но вскоре всё вернулось на круги своя.
Ань Цзю упражнялась во дворе в приёмах Мэйцюань, Мэй Яньжань готовила обед и между делом поправляла её движения. День стоял ясный, ветер тёплый, всё дышало покоем. Только ученик‑лекарь мелькал туда‑сюда, то к одному углу, то к другому.
Если он хоть немного ленился, Мо Сыгуй не сердился, а просто подшучивал над ним с помощью лекарств.
Обычно Ань Цзю не вмешивалась в его дела, но когда он начинал испытывать препараты на близких, это задевало её до глубины души.
Она вошла в дом и, холодно глядя, села напротив Мо Сыгуя.
Он, возившийся с травами, быстро поднял глаза, но ничего не сказал.
Ань Цзю тоже молчала. Посидев немного, она встала, подошла к нему, постояла рядом, потом облокотилась на стол и осталась стоять, словно неупокоенная тень.
Мо Сыгуй ощутил, как по спине пробежал холодок, и наконец не выдержал. Он поставил флакон и рявкнул:
— Ань Дацзю, что ты, в конце концов, задумала?
— Доделай своё, потом поговорим, — ответила она ровным, но ледяным голосом.
Он уловил в её тоне что‑то неладное и, забыв раздражение, спросил:
— Говори.
— Этот маленький лекарь всё время при тебе. Ты даже имени ему не дал, и ладно, но зачем испытываешь на нём свои зелья? — Ань Цзю прищурилась.
Мо Сыгуй откинулся на спинку стула:
— Кто сказал, что он без имени? Его зовут Сяо Яо (маленькое лекарство). Да и потом, когда старик учил меня врачеванию, всё делал так же. На нём я пробую только старые рецепты, проверенные ещё тогда. Никаких опытов тут нет.
Ань Цзю облегчённо выдохнула:
— Вот и хорошо. Но ты называешь это именем?
Шесть тайных стражей из Войска Повелителей Журавлей он нарёк просто: Да Яо («старшее лекарство»), Эр (второе) Яо, Сань (третье) Яо, Сы (четвёртвое) Яо, У (пятое) Яо и Лю (шестое) Яо.
— Разве можно тратить драгоценное время на такую чепуху? — Мо Сыгуй, страдавший теперь от бессонницы, уже не обладал прежней энергией. Три года назад, быть может, он и занялся бы этим ради забавы, но теперь — ни за что.
Ань Цзю, желая сменить тему, подошла ближе. Он как раз сделал паузу, налил себе воды и спросил:
— С чего вдруг ты решила сыграть добродетельницу?
Добродетельница? Эти слова к ней никак не подходили. Вдруг ей вспомнился старый фильм, содержание которого она уже позабыла, но одна фраза осталась в памяти и как нельзя лучше отражала её нынешнее состояние: «Я всегда хотела быть хорошим человеком, но небо не дало мне такого шанса».
