Мо Сыгуй приподнял брови:
— Хм. Такие проникновенные речи, не в твоём духе.
— У меня тоже есть чувства, — тихо сказала она.
Иногда ей казалось, что эти чувства вот‑вот раздавят её.
— Пусть прошлое останется прошлым. Скажи лучше, ты когда‑нибудь кого‑нибудь любила? Ненавидела? О чём‑нибудь жалела? — спросил он.
Ань Цзю задумалась:
— С первой нашей встречи ты мне показался интересным. Потом я убедилась, что не ошиблась, ты действительно заслуживаешь хорошей трёпки.
— Прекрасный вкус, — усмехнулся Мо Сыгуй, глядя на неё с откровенным презрением.
— Я люблю… — начала она и стала перебирать в уме имена, но поняла, что почти ни одно не подходит под слово «любовь».
С Мэй Цзю её связывало чувство единства и испытанных бед, но не восхищение. С Мэй Яньжань — тёплая привязанность, продиктованная желанием загладить давнюю вину. Остальные были просто знакомыми.
— Чу Динцзян, — наконец произнесла она и утвердительно кивнула.
— В каком смысле любишь? Хочешь стать его женой?..
— Нет, — перебила она.
— Тогда он тебе друг? — Мо Сыгуй редко интересовался чем‑то вне врачебного дела, но представить Ань Цзю влюблённой ему было трудно.
— Мы с тобой друзья? — спросила она, и он молча кивнул.
— Тогда нет, — сказала Ань Цзю.
С Чу Динцзяном их отношения были чем‑то вроде неосознанного притяжения, но она и понятия не имела, что значит «влюблённость».
— Иногда, когда я вспоминаю о нём, во мне просыпается странный порыв, — призналась она. — Но при встрече я никогда не чувствовала ничего подобного.
Мо Сыгуй долго молчал, а потом сухо заметил:
— Эти два «порыва» ты употребила мастерски.
— Значит, это и есть симпатия? — спросила она.
Он подвёл итог. Выходит, ей просто приятен Чу Динцзян, иногда она воображает нечто большее, но о браке не думает.
— Ты, случаем, не мужчина? — наконец нашёл он объяснение.
— Нет, — спокойно ответила она.
— Тогда ясно, — хлопнул он себя по колену. — Просто мимолётный порыв, ничего больше. Наверное, Чу Динцзян не внушает доверия.
Мо Сыгуй терпеть его не мог, хотя, по правде говоря, тот выглядел человеком надёжным и рассудительным.
Ань Цзю покачала головой:
— Я не ни за кого хочу выходить замуж.
— И правильно, — усмехнулся Мо Сыгуй, приглаживая волосы. — Когда перед тобой такое сокровище, как я, а ты даже не испытываешь желания женить меня на себе, значит, больше никто тебе не подойдёт.
— Я думала, ты способен на серьёзный разговор! — вспыхнула Ань Цзю и резко вышла.
Да Цзю, хлопая лапами, поспешил за ней. Сяо Юй лежал на ложе, подперев подбородок, и с видом царственной холодности провожал их взглядом; когда в доме вновь воцарилась тишина, он лениво опустил голову.
Мо Сыгуй снова склонился над столом, подбирая пропорции в новом составе. Он отделил щепотку растёртого порошка, капнул туда каплю крови Мэй Яньжань, и на глазах порошок почернел, источая густой, тошнотворный смрад.
Лицо Мо Сыгуя побледнело.
В это время Мэй Яньжань как раз закончила готовить и, увидев выходящих Ань Цзю и Да Цзю, позвала:
— Идите обедать.
— Угу, — откликнулась Ань Цзю, а Да Цзю уже опередил её, весело поскакал вперёд.
Мэй Яньжань улыбнулась, глядя на его живость, и наклонилась, чтобы погладить по голове, но тут Мо Сыгуй вихрем вылетел из дома:
— Тётушка, позволь взглянуть на твои глаза!
