Все началось с того, что пал Чжэньдин.
Император, желая устрашить остальных, казнил Лю Юня, как петуха, принесённого в жертву ради вразумления обезьян. Лин Цзыюэ тогда и вправду испугался: ведь ни один полководец не желает погибнуть, не успев одержать первую победу.
Северный ван Ляо, получив в плен ту самую Вэй Юэ, решил, будто она — женщина Лин Цзыюэ, и велел ежедневно публично её унижать. Пусть она и не имела к нему отношения, но мысль о том, что ради страны женщина может терпеть подобное, тогда как они, мужчины, лишь бессильно наблюдают, жгла сердце. Лин Цзыюэ сдерживался больше двух месяцев, пока не решил, что настал час, и подал прошение о походе против Ляо.
Ляосцы жили кочевой жизнью, и всё их хозяйство держалось на этом времени года. Чем дольше тянулась бы война, тем сильнее страдала бы их земля. Даже если не удастся нанести сокрушительный удар, можно было бы довести народ противника до нищеты. А уж чего у Великой Сун не было в недостатке — так это денег и продовольствия.
Доклад Лин Цзыюэ вызвал бурю на дворе. Император в ту пору был опьянён страстью к одной из наложниц из дворца Гу-е, чувствовал себя вдохновлённым и всемогущим, и потому, словно якорь в бурном море, утвердил прошение.
Когда пришла весть о первой победе, государь радовался искренне, но вскоре война застопорилась. Слышно было лишь о бесконечных поставках оружия и зерна на границу, а продвижения не было. Тогда кто-то шепнул: Лин Цзыюэ, мол, копит богатства и, вероятно, готовит мятеж.
Императору будто вылили на голову ушат холодной воды. Прерванное вдохновение обратилось в подозрительность. Он долго колебался, но в конце концов уверился: Лин Цзыюэ и впрямь замышляет измену. И в одну бессонную ночь повелел ему снять осаду и отступить.
Однако Лин Цзыюэ в тот миг уже штурмовал Сицзиньфу, и до победы оставался один рывок. Столько жизней положено — как же вернуться с пустыми руками?
На войне полководец не всегда подчиняется воле государя. Получив указ, Лин Цзыюэ продолжал бой ещё три дня. Когда император узнал об этом, гнев его вспыхнул вновь, и он издал новый, срочный приказ.
Когда указ достиг войска, Сицзиньфу уже пал.
Этот город был столицей Нанкинского округа Ляо, и его взятие означало возвращение части земель шестнадцати областей Яньюня.
Лин Цзыюэ, много лет стоявший на границе, имел сотни планов по войне с Ляо, но до сих пор не мог их воплотить. Теперь же он действовал стремительно и решительно, ударив так, что враг не успел опомниться. Боевой дух сунского войска был высок, удержать Сицзиньфу не представляло труда, и если бы им позволили закрепиться, эти земли вскоре вошли бы в пределы Великой Сун.
Но именно тогда пришёл новый указ. Управление Сицзиньфу передавалось Лю Юню, а если Лин Цзыюэ не вернётся в столицу, его сочтут мятежником.
Лю Юнь был храбрым и опытным воином, достойным преемником. Однако его уход из Чжэньдинфу оставлял брешь на западной линии обороны. Лин Цзыюэ не мог с ним сговориться о неповиновении, слишком хорошо он знал его прямодушие. Тот был предан до наивности, связан семьёй и долгом, и никогда не решился бы, как Лин Цзыюэ, бросить всё ради последнего боя.
В итоге Лин Цзыюэ всё же вернулся.
Всю дорогу он размышлял: прав ли он был? Не слишком ли поспешил? Он не смел думать о судьбе пограничных войск, исход был ясен. Оставалось лишь молить небо, чтобы оно проявило милость к Великой Сун.
Лил проливной дождь.
Под длинным навесом у ворот Бяньцзина стоял Лин Цзыюэ в боевых доспехах, лицо его было иссечено ветрами и временем.
— Генерал всегда действовал осмотрительно, отчего же теперь?.. — спросил Ли Цинчжи.
