Лин Цзыюэ молчал. Слова Чу Динцзяна когда-то отрезвили его, но тогда он не поддался порыву. Лишь когда вновь и вновь доходили вести о Вэйюэ, сердце его наполнилось яростью и скорбью, и рассудок померк.
— Кто такие эти Вэйюэ из Войска Повелителей Журавлей? — спросил он, чувствуя смутное беспокойство.
Ли Цинчжи ответил:
— Вэйюэ — это люди, для которых все пути уже отрезаны. Их задания почти всегда равносильны смерти.
— А среди них могли быть шпионы?
Ли Цинчжи задумался.
— Вряд ли. Они лишь исполняют приказы, не зная всей картины. Сведений у них слишком мало.
Видя, что Лин Цзыюэ погрузился в раздумья, он добавил:
— К тому же тогда среди спасавших Вэй Юэ был господин Чу. Если бы что-то было неладно, он бы сразу распознал.
— Значит, виноват я сам, — тихо сказал Лин Цзыюэ. — Поспешил. Пойдём.
Спутники поднялись.
— Я могу проводить генерала лишь до этого места, — поклонился Ли Цинчжи.
— Благодарю за службу, доблестный воин, — ответил Лин Цзыюэ тем же поклоном. Но в сердце его звучала иная мысль: не на дороге, а во дворце скрыта настоящая опасность.
С каждым осенним дождём становилось холоднее.
В Бяньцзине листья уже ложились под ноги, а в столице Ляо падал первый снег.
Во дворце Ляо горел жаркий очаг. На верхнем месте сидел мужчина в серо-синем меховом плаще, с опущенной головой и закрытыми глазами; резкие черты лица терялись в тени воротника, лишь брови оставались отчётливо суровыми.
Ниже, в пурпурном одеянии и чёрной лисьей накидке, восседала прекрасная и властная Елюй Хуанъу с лёгкой улыбкой на губах.
— Брат, твой замысел поистине изящен.
— Ты справилась отлично, — ответил он, кашлянув несколько раз. — Я уже велел вернуть тебе титул принцессы, а дворец останется прежним.
Елюй Хуанъу лишь приукрасила историю о Вэйюэ, передав её в уши Лин Цзыюэ.
Он был человеком прямым и горячим; стоило умело подлить масла в огонь — и его ярость вспыхнула сама собой.
— Из Бяньцзина пришла весть: Лин Цзыюэ, едва прибыв, уже под домашним арестом, — сказала она. — Я распоряжусь, чтобы наши люди подогрели волну.
— Подойди ближе, — произнёс мужчина.
Елюй Хуанъу поднялась по ступеням и опустилась на колени рядом. Наклонившись, она шепнула ему несколько слов и добавила:
— Нужно действовать быстро. Промедлим, и не удастся довести Лин Цзыюэ до гибели.
Слава Лин Цзыюэ среди народа была велика, а после победы — ещё выше. С основания Великой Сун мечтой императоров Тайцзу и Тайцзуна было вернуть шестнадцать областей Яньюня, и никто прежде не сумел этого достичь. Лин Цзыюэ сделал невозможное.
Вся страна ликовала. Даже учёные, привыкшие презирать воинов, теперь преклонялись перед ним.
Чу Динцзян следил за происходящим из тени. Он понимал, что всё это — происки Ляо, но вмешиваться не стал, воспользовавшись случаем, чтобы очистить имя рода Хуа.
Однако пока цзайфу Хуа оставался при дворе, его семья жила на острие меча. Чу Динцзян не раз убеждал его отойти, но трудно человеку расстаться с властью. Хуа Цзайфу был талантлив, и, видя, как процветает Великая Сун, он упивался чувством свершения, которое ничем нельзя заменить.
Так он и остался пленником собственной славы, готовый умереть под бременем обвинений, но не покинуть поста.
Великой Сун была свойственна сила родовых уз, но по сравнению с эпохой Чу Динцзяна она уже ослабла. Всё больше людей ставили личную выгоду выше семьи.
