Женщина тяжело вздохнула.
— Ты красива, обладаешь некоторыми знаниями, но не владеешь боевым искусством, мягка по натуре и ничего не знаешь о делах рода. Ты соответствовала образцу девушки, предназначенной для брака за пределами семьи. Даже вернувшись сюда, ты могла бы со временем выйти замуж в зажиточный дом и прожить жизнь, ничем не отличающуюся от судеб других женщин.
Голос её дрогнул, но она продолжила:
— Они схватили тебя лишь для того, чтобы заставить меня вернуться и снова служить клану. В этой жизни единственное, о чём я беспокоилась, — это ты. Ещё два года, и можно было бы говорить о браке. Будь ты по-прежнему такой же тихой и слабой, я смогла бы спокойно выдать тебя замуж и знать, что ты в безопасности. Даже если бы мне никогда больше не довелось увидеть свет, я посчитала бы свою жизнь не напрасной. Но кто мог ожидать, что ты выпустишь стрелы и убьёшь двух мастеров боевого искусства? Теперь они видят в тебе будущую опору и собираются воспитывать.
Хотя это сделала вовсе не она, слова матери пронзили Мэй Цзю чувством вины.
Мэй Яньжань поднялась, словно следуя за памятью, и неторопливо подошла к окну. Её взгляд упал на финиковое дерево во дворе. Внезапно пальцы женщины изящно дрогнули, блеснул холодный отблеск, и крона дерева, без ветра, зашуршала, а затем снова застыла.
В смятении своих мыслей Мэй Цзю не заметила этого.
— Раз уж ты всё узнала, я должна объяснить, — произнесла мать, возвращаясь к креслу. Она слегка коснулась рукавом подлокотника, и тот рассыпался в щепки. Увидев изумление дочери, она спокойно добавила: — Старое, давно требовало починки.
А ведь это был камфорный наньму1! Даже закопанный в землю на века, он не поддаётся гниению. Мэй Цзю верила матери безоговорочно и не подумала даже усомниться.
Ань Цзю, напротив, смотрела на это с живым интересом. Такого искусства ей ещё не доводилось видеть.
— В седьмом году правления Сяньдэ, четвёртого дня первого месяца, произошёл переворот у Хуанцяо, — вдруг заговорила Мэй Яньжань. — Император Гун отрёкся, и Тай-цзу2 облачился в жёлтые одежды. На пятый день объявили новое государство — Сун, новый девиз — Цзяньлун. От мятежа до воцарения прошло всего четыре дня. Ни малейшего сопротивления, смена династии произошла без капли крови.
Мэй Цзю изумлённо слушала, а даже Ань Цзю, мало сведущая в китайской истории, знала о той знаменитой перемене.
— Но на самом деле тогда погибло множество людей, — продолжила мать.
Слова её увлекли Мэй Цзю, и страх временно отступил.
— Тай-цзу тайно создал тень, особое воинство. За эти четыре дня оно уничтожило всех противников. А потом — «Завещание в золотом сундуке»3, загадочная смерть Тай-цзу и восшествие Тай-цзуна. Знаешь почему? Потому что именно он овладел той тенью. Та сила, что принесла власть его брату, обратилась против него и сгубила. По этой причине каждый новый император особенно дорожил этой тенью.
Такой тайны не знали даже летописи. Мэй Цзю, читая историю, всегда подозревала, что «Золотое завещание» хранит тайну, но не думала, что истина столь ужасна.
— То воинство называется Войском Повелителей Журавлей, — произнесла мать. — В том перевороте оно сыграло решающую роль, потому и контроль над ним держали жёсткий. Выйти из него невозможно: если уж клан связан, разве что до полного истребления рода, до последней капли крови.
Мэй Цзю побледнела, слова её прозвучали глухо:
— Значит… дети рода Мэй умирали не от болезни? Они уходили в Войско Журавлей?
- Наньму (楠木, nán mù) — ценная камфорная древесина, прочная и почти не подверженная гниению, традиционно использовалась для изготовления гробов. ↩︎
- Тай-цзу (太祖, Tàizǔ) — в данном случае речь идёт об основателе династии Сун, Чжао Куаньине, вошедшем в историю как Сун Тай-цзу. ↩︎
- Завещание в золотом сундуке (金匮之盟, Jīnkùi zhī méng) — легендарное завещательное распоряжение, приписываемое Императору Тай-цзу, Чжао Куаньину. По преданию, он оставил его в золотом сундуке, велев передать престол брату, а не сыновьям. В историографии рассматривается как политическая фикция, оправдывающая восшествие на трон Тай-цзуна, второго Императора династии Сун. ↩︎
