Мо Сыгуй не раз думал о том, чтобы идти с ней по дороге мести, но слишком многое ещё оставалось несделанным. Слабость это или эгоизм, но он не собирался тратить жизнь и время на возмездие. В этом мире лишь немногие могли понять его, и Лоу Минъюэ была одной из них.
Они могли бы стать парой, о которой слагали бы легенды, но он не мог оставить путь врачевания, а она не могла отпустить ненависть.
— Завтра… — начала Лоу Минъюэ.
— Уедешь через три дня, — перебил Мо Сыгуй. — Благородный человек мстит и через десять лет не поздно. Неужели трёх дней подождать не можешь?
— Поняла, — тихо ответила она, не споря.
В трубке давно погас огонь. Мо Сыгуй постучал ею о край стола.
— Помнишь, в детстве ты была шумнее любого мальчишки: лазала по деревьям, ловила рыбу, всегда первая зачинала проказы, а я — тот, кто потом разгребал последствия.
Лоу Минъюэ не знала, зачем он вдруг вспомнил прошлое. Слушая, она ощутила, как сердце сжалось от боли. Глаза её затуманились влагой, и она поспешно опустила ресницы, пряча редкое проявление чувства.
Мо Сыгуй продолжил негромко:
— Когда тебе хотелось плакать, ты рыдала во весь голос, хотелось смеяться — смеялась до слёз. Я всегда думал, что ты человек открытого нрава.
Лоу Минъюэ сдержала слёзы, но в глазах проступили тонкие кровавые прожилки.
— Раз ты знаешь, что я не такая, зачем говорить подобное?
— Тогда скажи, из-за чего ты ранена? — Мо Сыгуй отложил трубку и посмотрел на неё.
— Покушалась на Елюй Хуанъу, — губы Лоу Минъюэ сжались, в упрямстве мелькнула горечь.
— Слышал, у рода Елюй наследственная хворь: доживают лишь до средних лет. Елюй Хуанъу уже близка к пределу. Лучше бы ты пошла убивать Нин Яньли, скорее бы управилась.
— Ты не понимаешь, — Лоу Минъюэ подошла к окну и распахнула створки. Сквозь лёгкую дымку звёзды мерцали холодным светом. — В детстве я была беззаботна и счастлива, а теперь страдаю в десятикратном размере. Супруги Нин, хоть и не были моими родителями по крови, для меня ничем от них не отличались. Из-за замыслов Ляо моя семья погибла, отец, рискуя жизнью, спас меня одну…
Голос её оборвался. Брови сжались, и, как бы она ни старалась сдержаться, слёзы всё же скатились по щекам.
Она помнила: отец, израненный стрелами, нёс её, пока хватало сил, а когда погоня настигла, поспешно бросил в реку.
— Доченька, — сказал он тогда, — я оставил тебе письмо в пещере, где ты любишь прятаться. Если выживешь — прочти, но не мсти за нас.
Всего несколько строк, а любовь, как гора. Она часто упрямилась и пряталась там по нескольку дней, даже служанку не брала с собой. Лишь кухонная девчонка знала и тайком носила еду. Кто бы мог подумать…
В воде она то всплывала, то тонула, и своими глазами видела, как отец пал под мечами двух людей в чёрном.
Тогда Лоу Минъюэ, воспитанная супругами Нин, никогда не видела смерти, а тут гибель родного отца. Ужас той сцены навсегда врезался в память.
Каждый раз, вспоминая, она чувствовала, даже если изрубить тех убийц на тысячи кусков, ненависть не утихнет.
Её мать была женщиной холодного ума и строгих правил, но под суровостью скрывалась глубокая любовь. Для Лоу Минъюэ она была и матерью, и наставницей, и другом.
А ей пришлось сжечь родную мать заживо.
