Нового владыку звали Елюй Цюаньцан. С детства его воспитывал выдающийся мастер, желая продлить ему жизнь. Елюй Цзинъе уже почти забыл, как выглядел этот племянник, и родственных чувств между ними не было. Теперь его больше занимало любопытство.
Елюй Цюаньцан, полулёжа на подлокотнике, выглядел спокойным и отрешённым. Чёрные волосы свободно спадали на плечи, одежда мягко и плавно струилась складками. С первого взгляда он казался утончённее Цзинъе, но приглядевшись, можно было заметить резкие линии лица, брови, острые как лезвия ножа, и глаза с властным и холодным взглядом, в которых таилась неоспоримая сила правителя.
Елюй Цзинъе невольно поёжился и поспешно склонился:
— Это мой долг, государь, не смею называть его трудом.
— Если у дяди нет неотложных дел, останьтесь в боковом зале, пообедаем вместе, — сказал император.
Отказаться от приглашения государя значило бы навлечь беду, и Елюй Цзинъе поклонился:
— Благодарю, Ваше Величество.
— Идите, дядя, — тихо произнесла Елюй Хуанъу, провожая его взглядом.
Когда он вышел, Елюй Цюаньцан первым нарушил молчание:
— Возьми Войско «Призрачный Тигр» и помоги в походе против Сун. Надо во что бы то ни стало взять поместье Чжэньдин.
— Но лекарство… — начала Елюй Хуанъу, готовая сама отправиться за ним в Сун.
— Поручи это Вэй Юйчжи. Он не бездарен, — ответил император.
Елюй Хуанъу не могла понять, говорит ли он так из осторожности или из опасения меня, и потому не стала спорить:
— Слушаюсь. Только силы Призрачного Тигра уже не те, что прежде. Если бы удалось привлечь к делу племенные войска, было бы надёжнее.
После её ссылки отряд Призрачный Тигр формально распустили, но на деле он ушёл в подполье и стал ещё могущественнее, чем прежде. Даже тайная стража рода, Призрак, не могла с ним сравниться. Однако Елюй Хуанъу предпочла скрыть это усиление.
— Хорошо, — коротко ответил Елюй Цюаньцан, не выказывая, верит ли.
Елюй Хуанъу поняла: раз император оставил дядю на обед, значит, всё было задумано заранее. Даже если бы тот не явился сегодня, его непременно вызвали бы. Хитрость и расчётливость государя превосходили её собственные.
С таким правителем Дайляо непременно одолеет Сун. Жаль только… если император умрёт, трон, скорее всего, достанется Елюй Цзинъе. Тогда и её судьба будет решена.
Елюй Цзинъе уступал по положению материнскому роду, но выигрывал долголетием. А ведь говорят: «С каждым новым государем — новые чиновники». Частая смена правителей губит страну. Коротко живущие императоры не успевают ничего совершить, и с каждым годом держава слабеет. Все — и чиновники, и народ — мечтали о долголетнем владыке.
Конец апреля.
Ляо напоминал волчью стаю, изголодавшуюся за долгую зиму. К счастью, двор уже предвидел это и заранее вернул из Цзяочжи полководца У Чжо, чтобы тот держал оборону.
У Чжо когда‑то сражался против Ляо и имел немалые заслуги. Под его началом армия не могла гарантировать стопроцентную защиту, но уж точно не позволила бы врагу легко приблизиться к Бяньцзину. Однако Елюй Хуанъу велела Войску Призрачный Тигр выдать себя за солдат Войска Повелителей Журавлей и передать ложный приказ Сюй Юню: выступить с войском на помощь У Чжо.
Сюй Юнь поверил. Оставив гарнизон для защиты Сицзиньфу, он лично повёл десять тысяч отборных бойцов на север.
На следующий день Призрачный Тигр тайно проник в Сицзиньфу, соединился с тремя тысячами ляоских воинов и вновь захватил город. Семьдесят тысяч солдат Сюй Юня погибли.
Тем временем северные земли Сун страдали от засухи, и вслед за ней пришла чума.
Плохие вести, одна за другой, достигали Бяньцзина. Император, прежде поглощённый поисками бессмертия, словно очнулся от грома небесного и впервые за долгое время взялся за дела. Но справиться с бедами было нелегко.
Лишь теперь он по‑настоящему понял, как незаменим был Лин Цзыюэ.
Ляо и Сун снова сели за стол переговоров, но положение было отчаянным. Границы Сун грозили отступить ещё южнее.
Недавно вся страна праздновала возвращение Сицзиньфу, а теперь радость сменилась ужасом. Едва ли не вся северная линия обороны рушилась. Казалось, народ, вознесённый к облакам, в одно мгновение рухнул в бездну.
И всё же в этом бедствии таилась искра надежды. Тяжёлый удар пробудил Сун от спячки.
Защита родины стала делом каждого. Люди легко заражаются общим чувством. Даже учёный, никогда не державший меча, теперь мог схватить оружие и идти на бой.
Как говорил Чу Динцзян, конфуцианство давно изменилось, но дух чести не угас.
На южной окраине Сун, у границы с Цзяочжи, из леса вышли пятеро.
Они нашли хижину охотника, чтобы умыться и привести себя в порядок, и лишь спустя более двух часов можно было различить их лица.
Переодевшись, они направились к Юнчжоу, выбирая просёлочные тропы, но всё же по пути узнали немало новостей.
— Всё кончено, — тихо произнёс Лин Цзыюэ, чувствуя, как силы покидают его.
— Почему ты так думаешь? — спросил Ли Цинчжи.
Суй Юньчжу ответила вместо него:
— Генерал У не мог так легко пасть. Если Чжэньдин ещё держится, зачем государю было приказывать Сюй‑цзянцзюню бросить Сицзиньфу и идти туда? Вероятно, Сюй попался на уловку ляосцев. Хитрый замысел: вернуть Сицзиньфу и одновременно погубить Сюй‑цзянцзюня.
Тогда всё происходило стремительно. Сюй Юнь не сомневался в доблести У Чжо, хотя перед выступлением и колебался. Но, зная, что того срочно направили в Чжэньдин, он решил, что промедление опасно.
Как бы то ни было, вина за катастрофу лежала на нём. Даже в час бедствия, когда каждый воин на счету, кто ответит за семьдесят тысяч погибших? Его способности теперь неизбежно подвергнутся сомнению.
— Зная его характер, он почти наверняка покончит с собой, — сказал Лин Цзыюэ. — Я слишком хорошо его понимаю. Он всегда слишком осторожен. Видя мою судьбу, он, пожалуй, решит спасти честь рода ценой жизни.
Два великих полководца Сун: один слишком осмотрителен, другой слишком безрассуден.
