Мэй Цзю почувствовала себя оскорблённой. В такую тьму, в такую метель, на таком расстоянии. Она и так изо всех сил старалась стоять прямо, как можно требовать точности до цуня!
Старейшина Чжи нахмурился, но, заметив её едва заметное смещение, вдруг ослабил строгость во взгляде. Его сутулая спина словно распрямилась.
В сущности, столь строгая точность была лишней. Ань Цзю могла попасть в цель с любого угла во дворе, но для ученика правильная стойка значила многое. Если движения верны, руки тверды, меткость неизбежно возрастает.
— Встань боком, левая нога впереди, ноги чуть шире плеч, — прозвучала команда.
Мэй Цзю уже привыкла к телесным упражнениям и больше не воспринимала подобные наставления с прежним раздражением.
— Подними лук, — велела Ань Цзю.
Её слова звучали просто, в них не хватало образности, чтобы передать тонкое ощущение, но она старалась объяснить так, как могла:
— Не тяни тетиву только силой рук. Представь, что корни уходят от стоп в землю. Будто всем телом ты напрягаешься — и в то же время нигде не чувствуешь тяжести. Пусть руки сами сделают работу, а тело останется лёгким.
«Как это напрягаться всем телом и не напрягаться вовсе?» — растерянно подумала Мэй Цзю.
Она всё же тянула лук по-старому. Дуга оставалась в воздухе, левая ладонь держала её одна, некуда было опереться, и всё сводилось к слабым усилиям рук. Сил у неё не хватало: как и прежде, тетива натянулась лишь наполовину, тело заходило дрожью.
Шея вспыхнула жаром, лицо покраснело, меховая накидка казалась грузом в тысячу цзиней1. В отчаянии она уже собиралась выпустить стрелу наугад — и вдруг ощутила чужую силу.
Будто в её теле проснулось бесконечное могущество. Чьи-то руки поддержали её ладони, легко и без усилия довели натянутую тетиву до конца.
Стрела, готовая сорваться, высунулась из лука лишь на самую малость.
Глаза старейшины Чжи вспыхнули. Ему привиделось, будто перед ним наложились два силуэта. Волнение Мэй Цзю ушло, в её взгляде проступила сосредоточенность, и с каждой секундой она будто исчезала в снегопаде, становясь частью ночи.
Му Цяньшань и Яо Е, невольно поддавшись этому странному состоянию, затаили дыхание, удерживая его глубоко внутри.
Натянутая тетива требовала не поспешного выстрела, а короткой, полной тишины паузы. Следуя словам Ань Цзю, Мэй Цзю замерла, устремив глаза в центр мишени.
Чёрные и глубокие, как ночь, зрачки блеснули.
Свист!
Стрела ровно и плавно ушла в снежный мрак.
Яо Е проводила её взглядом. Сила полёта показалась ей достаточно уверенной, но сможет ли наконечник пробить мишень — было сомнительно, ведь госпоже всегда недоставало силы.
Того же мнения держался и старейшина Чжи. Но, когда острие коснулось самой середины мишени, его глаза вдруг широко раскрылись.
Мгновение тишины. Затем он, словно призрак, метнулся в снежный вихрь и в одно мгновение очутился возле мишени.
Мэй Цзю тоже онемела от изумления: она ясно увидела, что стрела вошла на треть своей длины. И всё это без особого напряжения!
Окружающие были поражены не меньше, но никто не заметил искреннего удивления на лице самой Мэй Цзю.
— Ха-ха-ха! — раздался раскатистый смех. Старейшина, забыв про суровость, почти вприпрыжку вернулся назад. Его глаза сияли. — Хорошо! Отлично! Я знал, что не ошибся в тебе!
Будучи весёлым, он и впрямь не походил на прежнего строгого наставника.
— Ладно, ступай отдыхать. Если судьба и впрямь свяжет тебя с путём лучника, то клянусь, пока я жив, не дам отправить тебя в Войско Повелителей Журавлей.
— Благодарю, старейшина! — радостно воскликнула Мэй Цзю.
Он задержал на ней внимательный взгляд, но мысли его всё возвращались к тому мгновению. Не мираж ли привиделся ему, будто два облика наложились один на другой? Нет… Скорее, то было столкновение двух духовных сил. Одна необычайно мощная сила в тот миг подавила слабую силу Мэй Цзю.
Для воина, достигшего истинного мастерства, такие тонкости ощутимы. Это дано понять лишь тем, кто сам стоит на вершине.
Яо Е только теперь пришла в себя и улыбнулась от радости.
Ученица со служанкой попрощались со старейшиной и вышли из Юнчжитана. Там, за их спинами, всё так же бесшумно шагал Му Цяньшань.
Мэй Цзю нахмурилась. В восторге от успеха она совершенно забыла сказать старику о его спутнике. Взглянув на юношу, она заметила, что ни зонта, ни тёплой одежды, плечи уже занесены снегом. Вспомнив, что именно он спас её тогда, она смягчилась и негромко сказала:
— Пойдём.
Они молчали всю дорогу.
Вернувшись в Юйвэйцзюй, Мэй Цзю устроилась в тёплой купальне, расслабилась в горячей воде, а затем, переодевшись в лёгкие одежды, укрылась одеялом. Тело и душа, наконец, обрели покой.
Яо Е погасила лампу в передней комнате.
— А того стража устроили где-нибудь? — вдруг вспомнила госпожа, приподнявшись на постели.
— Госпожа, он из «тени». Им не нужны наши заботы, — ответила Яо Е.
— Как это не нужны? Жить-то ему где? Он ведь пришёл вместе с нами, — Мэй Цзю нахмурилась.
— Тени обязаны охранять вас каждое мгновение. Даже если будет для него дом, он туда не войдёт, — пояснила служанка.
— Что? Неужели он будет стоять прямо в моей спальне? — воскликнула Мэй Цзю.
Яо Е рассмеялась:
— Успокойтесь, госпожа. В нашем роду, конечно, не столь суровы правила, как в других, но и беспорядка нет. Мужчины и женщины всё же различны.
Мэй Цзю облегчённо вздохнула, но всё же нахмурилась:
— В такую стужу… а если он простудится?
Яо Е знала мягкое сердце своей госпожи. Та и служанок не оставляла на ночные дежурства на морозе, поэтому терпеливо объяснила:
— У них внутренняя сила оберегает тело. Им холод нипочём. Госпожа, не тревожьтесь.
Мэй Цзю не поверила до конца. Ей ещё помнились покрасневшие от холода пальцы Му Цяньшаня, но расспрашивать мужчину допоздна она не решилась.
Яо Е укрыла её потеплее, а сама улеглась на маленькое ложе в соседней комнате.
Тишина воцарилась в покоях. Сон, однако, не шёл.
— Ань Цзю… — позвала Мэй Цзю.
— Моё время слишком ценно, чтобы тратить его на глупцов, — по-прежнему язвительно отозвалась она.
Мэй Цзю вдруг насторожилась. В голосе её соседки по душе слышалась слабость.
— Что с тобой? — испуганно спросила она.
- Цзинь (斤, jīn) — традиционная мера веса, около полкило. ↩︎
