Бабочка‑снайпер
Глава десятая. Десятый взмах крыла
Не ложиться спать в ссоре — таков был жизненный принцип Цэнь Цзинь. Но этой ночью она всё же не смогла уснуть спокойно: пёстрые, сбивчивые сны давили на грудь, не давая вдохнуть. Едва пробило пять, Цэнь Цзинь села на кровати и, опершись на подушку, долго смотрела в пустоту.
Она открыла Вэйсин и вошла в ленту У Фу.
Неожиданно там появилась новая запись, фотография.
Снимок был ей знаком: круглосуточный магазин у офиса, перед входом проходит человек, его силуэт размыт, как тень ночного духа.
У Фу умел выстраивать кадр. Даже с телефона он снимал так, что получалось почти кино. Его чувство формы и света поражало: коллеги‑дизайнеры нередко говорили, что для копирайтера он слишком талантлив.
Но кем бы он ни был, теперь он уже ACD (Associate Creative Director), креативный вице‑директор, стоящий на вершине, откуда виден весь людской муравейник.
Цэнь Цзинь долго смотрела на фотографию, и постепенно её обвила тихая, вязкая тоска. Она не могла понять, чья она — её собственная или его, а может, общая. Даже если под снимком толпились лайки и шутливые комментарии коллег, сама фотография оставалась холодной и одинокой.
От этой мысли Цэнь Цзинь стало чуть легче: значит, и У Фу, возможно, не спит спокойно.
Она легла обратно, решив досмотреть оставшиеся два часа сна как следует.
Сон оказался глубоким, но коротким. Едва она сомкнула веки, как за дверью послышался гул колёс чемодана. Цэнь Цзинь взглянула на телефон, встала и вышла из комнаты.
В гостиной стоял высокий, тонкий силуэт в белом.
Это был Ли У. На нём спортивная куртка, купленная ею: по рукавам классические полосы трёхлистника, одна чёрная, другая золотая. Куртка придавала юноше живость, но он застегнул молнию до самого горла, будто стараясь приглушить непривычную яркость.
Он поднял глаза — чёрные и белые, как тушь и бумага, — и встретился с её взглядом.
Она опередила его:
— Когда проснулся?
— После шести.
— Всё собрал? — она кивнула на чемодан у его ног.
— Да.
Цэнь Цзинь не удивилась его аккуратности и быстроте, лишь улыбнулась и, прикоснувшись к лбу, спросила:
— Что хочешь на завтрак?
— Всё равно.
— Тогда подожди на диване, я быстро умоюсь.
— Хорошо, — Ли У кивнул.
Она вернулась в спальню, и, пока чистила зубы, заказала завтрак через приложение. Переодевшись в повседневное, вышла в гостиную.
Ли У сидел там, как велено, и тихо повторял английские слова из учебника.
Цэнь Цзинь невольно рассмеялась:
— Завтра ведь не гаокао1, зачем так спешить?
Он был так сосредоточен, что заметил её лишь по голосу. Его взгляд скользнул вниз к её тонким белым щиколоткам. На ней были укороченные брюки цвета верблюжьей шерсти и мягкий серо‑кофейный кардиган; волосы распущены, слегка вьются, одна прядь заправлена за ухо. Это была небрежная мягкость, в которой чувствовалась внутренняя свобода.
Цэнь Цзинь не походила на женщин из деревни Юньфэн. За три дня он ни разу не видел на ней ни ярких красок, ни броских украшений, но от этого она не казалась бледной. Напротив, её красота была естественной, без усилий.
Ли У закрыл книгу и быстро отвёл взгляд.
Он убрал учебник в рюкзак, но не успел застегнуть молнию,
— Телефон и зарядку взял? — спросила Цэнь Цзинь.
— Взял, — он поднял глаза. — В чемодане.
— Хорошо. — Она подошла к прихожей, достала из сумки пачку купюр и положила на столик. — Возьми эти деньги, немного, всего две тысячи, но пусть будут на всякий случай.
Ли У растерялся и сразу отказался:
— Не нужно, у меня есть карта на питание.
— А если захочешь купить книги или тетради? — она прикоснулась к лбу. — Или что‑нибудь вкусное за пределами школы. Не хочу, чтобы ты смотрел, как другие едят, и завидовал.
Он замолчал. Её забота была почти неловкой. Ли У даже пожалел, что тогда согласился на тот ужин в KFC. Теперь она, наверное, решила, будто он слишком любит поесть.
— Возьми, — резко сказала Цэнь Цзинь и пошла к кофемашине.
Он хотел вернуть деньги, но, глядя на её спокойную фигуру у мойки, не решился.
Под столиком лежали книги и журналы; он выбрал один потолще, незаметно вложил купюры между страниц, пригладил обложку и поставил том обратно. Только тогда выдохнул.
После завтрака Цэнь Цзинь без труда довезла Ли У до школы Ичжун.
Учитель Ци заранее прислал ей через Вэйсин номер общежития, и с помощью вахтёрши они быстро нашли нужный корпус.
Комната оказалась типичной четырёхместной мужской спальней: книги разбросаны, обувь валяется, стулья служат шкафами, корзина под завязку забита банками из‑под напитков, а на балконе гора грязного белья, ждущего, пока накопится достаточно, чтобы отнести в прачечную.
Место Ли У — кровать и стол у двери — прежде никто не занимал, и теперь оно превратилось в склад чужих вещей.
Все жильцы были на уроках, в комнате стояла тишина.
Цэнь Цзинь не знала, куда ступить, и остановилась у двери рядом с кулером.
Ли У тоже не решался трогать чужое, стоял неловко.
Наконец Цэнь Цзинь огляделась, закатала рукава и решительно подошла. Одним движением смахнула со стола всё, что на нём лежало, не обращая внимания на грохот, потом сняла с кресла груду одежды и разложила по другим местам.
— Пользуйся, — отряхивая руки и расправляя их, сказала она.
Юноша смотрел на неё с изумлением.
— Чего застыл? Это же твоё место, — она пошла к балкону, открыла кран и позвала, — Принеси полотенце, вытри стол и полку, потом раскладывай вещи.
— Хорошо, — отозвался он и поспешил к чемодану.
— Дай сюда, — протянула она руку, расправив ладони.
— Я сам, — тихо сказал он.
— Дай, — повторила она, не терпя возражений.
Он послушно передал полотенце.
Она попробовала ткань и фыркнула, пожаловавшись:
— Это что, черепица? Такое жёсткое?
Она начала тереть его под струёй воды, но делала это как‑то неуклюже, будто месила тесто. От холодной воды её пальцы порозовели.
— Позволь, я сам, — не выдержал Ли У.
Цэнь Цзинь взглянула на него с лёгким недоумением.
Он задержал дыхание и замолчал.
Она выключила воду, отжала полотенце:
— Я неправильно мою?
— Нет.
— Тогда чего споришь? — она протянула ему тряпку. — Дальше сам.
Он взял влажный комок, не находя слов.
Цэнь Цзинь, будто завершив обряд, вернулась в комнату, достала из сумки влажные салфетки и медленно вытерла руки. Ли У тем временем ещё раз тщательно отжал тряпку и принялся за уборку.
Через полчаса его угол сиял чистотой: стол, шкаф, кровать. Работал он быстро и аккуратно, без лишних слов. Цэнь Цзинь подумала, что даже нанятые ею домработницы не справлялись бы лучше. И мельком представила, если вдруг Ли У не поступит в университет, в сфере домашнего сервиса он бы точно не пропал.
Щелчок ящика вернул её к реальности.
— Закончил? — спросила она.
— Да.
— Скоро перемена, — она взглянула на часы. — Когда твои соседи вернутся, я приглашу всех на обед, познакомитесь. После обеда пойдём к классному руководителю и закажем школьную форму.
Ли У нахмурился.
— Что? — заметила она.
— Ничего.
— Опять врёшь, — она прищурилась, ловя мельчайшие изменения в его лице. — Забыл, что я тебе вчера говорила?
— Просто… слишком хлопотно. — Он не стал скрывать, что не хотел, чтобы она тратила силы и деньги на лишние знакомства.
Цэнь Цзинь посмотрела на него и кивнула:
— Хорошо. Сам подружишься, вам, ровесникам, проще. Я не буду вмешиваться.
— Я не это имел в виду.
— Знаю, — мягко ответила она. — Просто ищу себе предлог. — И, немного подумав, перестроила план: — Тогда поедем обедать вдвоём. После еды ты вернёшься в общежитие, а я отдохну в машине. В два встретимся у здания Вэньчжи.
— Хорошо.
Они поели в небольшой забегаловке у ворот школы. Когда принесли еду, из‑за стен донёсся звонок на перемену, и вскоре зал заполнили студенты в сине‑белых формах.
На фоне их юных лиц ухоженная, сдержанно накрашенная Цэнь Цзинь выглядела чужой, но держалась спокойно, неторопливо ела рис с подливой.
Половину порции она оставила, вытерла губы и огляделась.
— Видишь, — сказала она, глядя на заполненный зал, — я всё предугадала. Столько народу, наверняка и те, кто живёт в общежитии, устали от столовой. Так что утренние деньги были не зря.
Ли У поперхнулся супом и закашлялся.
— Осторожнее, — она протянула салфетку. — Не спеши.
Он кивнул и снова принялся за еду. Его тарелка вскоре опустела до блеска. Это напомнило Цэнь Цзинь собаку подруги, которая всегда ела с неистовым аппетитом, и она невольно улыбнулась.
Но в Ли У не было ни жадности, ни бедности — только искренность. Искренность к пище, к жизни. В нём чувствовалось что‑то старомодное, будто он пришёл из времени, где ценили простоту и труд.
Когда они вышли из кафе, Цэнь Цзинь спросила:
— Чувствуешь?
— Что?
— Настоящее ощущение школы. Ничего не нужно думать, просто учись, как все остальные.
Она искренне радовалась за него.
А Ли У — нет. Он всё ещё скрывал от неё правду.
Он лишь кивнул, не говоря ни слова.
Цэнь Цзинь достала из сумки ключ:
— Вот, держи. Ключ от твоей комнаты.
Он взял его и спрятал в карман.
— Не потеряй, — напомнила она. — Дорогу обратно помнишь?
— Помню.
Металл холодил ладонь, и от этого ощущение реальности стало острее. Новая дверь в его жизни действительно открывалась.
— Тогда я пойду, немного посплю в машине, — сказала Цэнь Цзинь.
Он сжал губы.
— Увидимся после обеда, — добавила она, взглянув на экран телефона.
Она повернулась и пошла к подземной стоянке.
Солнце било в глаза, воздух дрожал от жары. Ли У почувствовал, как глаза увлажнились, но ветер быстро высушил влагу. Он не удержался и окликнул:
— Сестра…
Слово сорвалось едва слышно, он сжал зубы и крикнул громче:
— Сестра!
Цэнь Цзинь обернулась, прищурилась от света, её лицо засияло.
Ли У подбежал, дыхание ровное:
— Деньги, что ты дала утром, я положил в книгу на столике, серую, называется «Фаньхуа»2. Мне они не нужны. И не могу их взять.
Его взгляд был прямым и чистым, почти упрямым.
Цэнь Цзинь на миг помрачнела.
— Как хочешь, — холодно сказала она, резко бросив эти слова, и повернулась, уходя.
Он смотрел ей вслед и тихо добавил:
— Если когда‑нибудь понадобится, я попрошу взаймы.
Она не ответила, не обернулась.
Ли У стоял на солнце, и на губах у него появилась едва заметная улыбка. Он смотрел, пока её фигура не исчезла из виду.
- Гаокао (高考, gāokǎo) — общенациональный вступительный экзамен в Китае, основной и зачастую решающий механизм поступления в университеты. Проводится раз в год и имеет исключительное социальное значение, поскольку результаты экзамена во многом определяют образовательную и профессиональную траекторию выпускника. ↩︎
- Фаньхуа (繁花, Fánhuā) — буквально «пышное цветение». ↩︎
