Мэй Чжуюй прикрыл глаза, потом взглянул на маленькую девочку у него на руках: та как раз перевернулась, и из-под лёгкого летнего жакетика выглянуло белое брюшко, точь-в-точь как лягушачье. Взгляд Мэй Чжуюя потеплел. Он тихо произнёс:
— Вот оно как. И выходит, о её сути знаете лишь вы?
У Чуньдао кивнул:
— Да. Старшая не знает. Чем меньше людей в курсе, тем лучше для Чжэнь-эр. А ты как узнал? Она сказала?
Мэй Чжуюй покачал головой:
—Нет. Случайно вышло. Я сам с детства вижу нечистое; прежде учился в обители, считай даос. С бесами да злыми духами управляться умею.
Глаза У Чуньдао вспыхнули, он посмотрел на зятя по-новому, улыбнулся, хлопнул его по руке и радостно сказал:
— Хорошо! Вот это хорошо!
Наставник Цзинъянь и вправду не зря говорил: не даром был тот вердикт! Выходит, тут есть и иная связь. Похоже, этот зять и вправду поможет дочери пройти через беду. На сердце у У Чуньдао стало легко; его взгляд на Мэй Чжуюя сделался почти родственным.
Наутро, провожая их обратно, У Чуньдао сам передал дочь в руки Мэй Чжуюя и снова с явным довольством.
— Ответственность за Чжэнь-эр теперь на тебе. Прошу, береги её как следует, — сказал он очень серьёзно, глядя на крохотную дочурку.
Мэй Чжуюй держал девочку, и голос его был таким же серьёзным, как в день их свадьбы:
— Я буду. Что бы ни случилось, я её защищу.
На обратном пути девочка вела себя тихо. Не потому, что образумилась, просто всё время клевала носом, а потом снова обернулась котёнком. На полдороге он вдруг почувствовал, как у него на руках полегчало: комочек скатился на седло. Он мигом подхватил и не дал клубочку скатиться наземь.
Погладив маленькую голову, Мэй Чжуюй понял: скоро она вернётся в норму. От этого ему стало легче.
Жестокий и твёрдый даос Мэй вовсе не боялся шустрых детей, но с обернувшейся в ребёнка супругой он ничего поделать не мог, ни ругать, ни шлёпнуть рука не поднималась.
Дома он устроил кошку на ворохе одеял, сам сел у постели и задумался. Посмотрел на свою белую, с длинными пальцами левую руку: среди линий ладони розовел шрам, чуть разрывая рисунок. Он сжал пальцы и опустил веки, пряча все чувства.
Опять настала глухая ночь. Он дремал у изголовья, подпирая лоб, книга выскользнула и распласталась на полу. Он вздрогнул, очнулся, поднял свиток, отложил и, повернувшись, встретился со смеющимися глазами.
Супруга уже оправилась. Лежала, подперев щёку, под лёгким покрывалом нагишом и вся ее нежная нефритовая красота была как на ладони.
Он замер, а потом радостно сказал:
— Ты… в порядке?
У Чжэнь одним рывком затащила мужа в постель; ловко перевернулась, навалилась сверху и прижала его крепко к матрасу.
— Что это ты заснул сидя на краю? И так спать умеешь? Вот уж ловкач, — провела она пальцами по его подбородку, жёсткая синь щетины колола ладонь.
Мэй Чжуюй выглядел утомлённым, но стоило ему увидеть живой блеск в глазах У Чжэнь, как и его взгляд засиял.
Спустя миг он чуть отодвинулся, смущённо перехватил её руку под одеялом и, глядя в себя, мягко пожурил:
— Ты только-только оклемалась, раны ещё не затянулись, пока… лучше не надо.
У Чжэнь без стеснения отметила его несоответствие словам, улыбнулась вызывающе, мягкая округлость сильно расплющилась у него под глазом… Смотреть стало некуда; он попытался подняться и с грохотом был втиснут назад.
— Нет. Хочу и точка. — И пальцы уже раздвинули полу его одежды.
Мэй Чжуюй подумал:
— Похоже, повзрослевшая девчонка всё такая же своевольная.
И ночь снова стала ночью, когда жена ворчала, что у мужа руки слишком сильны.
Поутру, как водится, разбудили непрестанные удары в колокола и барабаны. У Чжэнь потерла поясницу и вдруг заметила, что муж не поднялся. Редкий случай: он всё ещё дремал, с лёгкой растерянностью на лице.
Она немного посмотрела на него, развернула его лицо к себе, щекоча подбородок, и спросила:
— Господин, как тебе идея родить дочь?
Мэй Чжуюй вздрогнул и окончательно проснулся:
— Ты… помнишь, что вчера было?
У Чжэнь моргнула и без тени смущения:
— Вчера? Что? Помню, как ты залил в меня эту мерзкую талисманную воду, а дальше всё плывёт, больше ничего не помню.
Он внимательно изучил её лицо и, не заметив фальши, решил, что она действительно не помнит. Он осторожно сказал:
— Беременность тяжёлое дело. Пускай всё идёт своим чередом.
У Чжэнь прыснула, чмокнула его в щёку и подтрунила:
— Это я, сделавшись девчонкой, тебя так напугала?
Мэй Чжуюй подумал: “То есть ты всё-таки помнишь».
Она улыбнулась шире:
— Прости, в детстве я и правда была егоза. Ты намучился. Но ведь я была такая милая, прости меня за это, ладно?
Он поймал её руку, что под одеялом щупала у него грудь, и, немного бессильно, ответил:
— Ладно.
