Она и раньше слышала: дворцовых старух нередко дарят принцессам и княжнам, и те, попав в дом, прежде всего прижимают зятя, чтобы поднять собственную значимость. Раз из дворца, то походка гордая, головы выше облаков.
У Чжэнь слышала об этом, но не ожидала, что её муж, который вовсе не зять при дворе, а чиновник Министерства правосудия, к тому же даос-воин, позволит какой-то старой служанке себя унижать.
Ей надоели разговоры. Она велела слугам связать хитрую тётку и отправить ее обратно во дворец.
Та по-настоящему перепугалась: если ее вернут, то не только императрица, но даже наложница Мэй не простит. Но сколько ни молила, её всё равно увели.
У Чжэнь и этим не удовлетворилась, постукивая кнутом, распорядилась:
— Там ведь ещё одна есть. Зовите и ее тоже и обеих отправьте назад.
Мэй Чжуюй, до сих пор молчавший, тут вмешался:
— Одну оставьте.
У Чжэнь сверкнула взглядом:
— Что, мало было выволочки?
Она редко так с ним разговаривала, но Мэй Чжуюй не придал виду и серьёзно сказал:
— Я действительно не знаю, что тебе можно, а что нельзя. Мне нужно, чтобы кто-то меня научил.
— Она не учила, — сурово ответила У Чжэнь. — Она придиралась. Разве ты не видишь?
Мэй Чжуюй виновато опустил глаза:
— Неважно. Раньше я и в самом деле поступал неразумно, давал тебе неподходящую еду.
У Чжэнь схватила его за руку и повела в комнату:
— Что ещё за подходит или не подходит! Ты ведь обо мне заботишься, даже если нельзя, я бы и так съела, — сказала она, точно и в самом деле забыла, как сама же тайком корчилась от странных вкусов.
Мэй Чжуюй увидел, что она злится, удержал её и, коснувшись её живота, тихо сказал:
— Не ходи быстро. И не сердись.
— А как ты думаешь, из-за чего я сержусь? — свирепо спросила У Чжэнь.
Он опустил голову, глядя на неё:
— Я понимаю. Но для меня всё это пустяки. Я больше всего волнуюсь о твоём здоровье.
У Чжэнь вздохнула:
— До свадьбы меня звали «вторая госпожа из рода У». После свадьбы сперва многие звали «госпожа У», а потом я велела называть меня «госпожа Мэй». Мне доводилось слышать, как за твоей спиной шепчут: происхождением и милостями двора ты мне не ровня. Ты, наверное, тоже слышал?
— Слышал, — прямо ответил Мэй Чжуюй. — Но мне всё равно.
— А мне нет, — ещё прямее сказала У Чжэнь. — И меня это очень злит.
— Если бы я не видела и не слышала еще ладно. Но стоит мне узнать, что кто-то тебя унижает, я им спуску не дам. — Она фыркнула и, важно развернувшись, ушла в дом. Мэй Чжуюй остался снаружи и услышал, как она приказывает отправить во дворец и вторую служанку.
Он не смог её остановить. Ночью У Чжэнь всё ещё не остыла и не сказала ему ни слова. Днём в Министерстве он думал об этом без конца: переписывал крупные дела и думал, сверял показания подсудных и думал, даже когда наложница Мэй велела ему явиться во дворец, и там думал.
Наложница Мэй сказала:
— Дорогой племянник, поговори с Чжэнь. Её характер я знаю: обычно не вспыхивает, всё с улыбкой, но как вспыхнет, то злость держится долго. На этот раз она разозлилась из-за того, что ты пострадал. Вернись, поговори спокойно. Лишь бы это не повредило её здоровью.
Лишь спустя время Мэй Чжуюй выдавил:
— Как мне поступить?
— Это же твоя жена, — улыбнулась Наложница Мэй. — Сделай что-нибудь приятное для нее, успокой её и всё.
«Как угодить?» — хотел спросить он, но наложница Мэй проводила его загадочной фразой:
— Женщины из рода У легко мирятся.
Обратно он шёл, размышляя всю дорогу. Даже подумал: если вдруг У Чжэнь сегодня не вернётся, сбежит на рынок нечисти, нужно ли идти ли за ней и приводить домой? Но вернувшись, он понял: всё придуманные способы не пригодились. У Чжэнь уже дома и улыбается, не осталось ни следа вчерашней суровости.
— Скорей иди сюда, — поманила она. — Я сегодня на Западном рынке увидела отличную сбрую и купила тебе. Как раз пригодится для осенней охоты через пару дней.
Мэй Чжуюй взглянул на сбрую, потом на неё и нерешительно спросил:
— Ты не злишься?
— С чего мне злиться? — искренне удивилась У Чжэнь.
Посмотрев сбрую, она позвала добродушную пожилую женщину и сказала мужу:
— Это наша старая служанка: видела, как я росла, принимала роды у моей матери. Я велела ей пожить у нас в эти дни: всё, что касается моей еды, теперь на ней.
Старушка была приветлива и добра, к Мэй Чжуюю она относилась с большим уважением. Перекинулась двумя словами, почтительно откланялась и ушла. Когда та скрылась, У Чжэнь сказала:
— Теперь, когда есть опытная старуха, тебе спокойнее? Что такого, что я выгнала двух дворцовых нянек. Без них я не пропаду. А ты вчера крутился и не мог уснуть от переживаний.
Мэй Чжуюй переживал не за это. Ему было тяжело от мысли, что У Чжэнь злится; из-за этого он, как камнем придавленный, не мог сомкнуть глаз. Он хотел сказать много, но, когда раскрыл рот, сказал лишь:
— Я думал, ты вчера рано заснула.
У Чжэнь про себя скривилась: «Наш малыш всю ночь глядел на меня глазами, полными тревоги, как тут уснёшь?»
