В Чанъане знатная молодёжь собиралась на осеннюю охоту. Спозаранку, едва распахнули городские ворота, со всех сторон начали сходиться небольшие конные отряды и стягиваться у ворот. Поскольку часть товарищей ещё не подъехала, те, кто пришёл раньше, держали коней вместе и болтали, смеясь.
— А чего ты в этот раз не привёл того чёрного гончего? — спросил со смехом юноша в узком кафтане из тёмно-синей парчи с круглыми цветами.
Юноша в тёмно-синем халате сверкнул белыми зубами и весело ответил:
— Старший брат недавно вернулся из Тубо и привёз мне большого пса. Зверь лютый, к тому же крупнее обычных. Я специально выдрессировал его к этой охоте, уж он точно удвоит нам добычу! — Сказав так, велел слуге вывести пса и похвастался перед всеми.
Другой, в пурпурно-бордовом, презрительно скривил губы, свистнул и сверху прозвенел чистый птичий крик. Юноша вытянул вперёд руку в кожухе из меха и через миг на его предплечье опустился чёрный ястреб с золотыми глазами.
— Твой зверь может только по земле бегать. Где ей тягаться с моим Облаком, что в небе летает!
— Твоё Облако ты уже почти в попугая выдрессировал. Оно ещё охотиться умеет?
— Ты!..
— Эй-эй, вам обоим со мной не сравниться, — перебила спор девица с тонкими чертами, в мужском халате цвета мальвы, лукаво улыбаясь. Привлекая взгляды, она хлопнула в ладоши и двое смуглолицых рабов в коротких бурых куртках, подвели леопарда. Тот шёл бесшумно: гибкий корпус, гладкая линия спины, — мальчишки даже удивились.
— А-Сю, откуда у тебя леопард? Он даже лучше, чем у моего дяди, — ахнули они.
Девушка гордо наклонилась с седла и провела рукой по зверю:
— Отец достал. Он меня больше всех балует: что захочу, то и найдёт, да ещё самое лучшее! И потом, в прошлом году вы меня не взяли с собой, а нынче я первый раз еду с сестрой Чжэнь на охоту. Пусть увидит: я вас всех уделаю!
Юнцы дружно фыркнули, не желая уступать, и каждый дёрнул за повод своего охотничьего напарника.
Народ прибывал. Знатные юноши и девушки выезжали с множеством рабов и стражи; почти у каждого были гепарды и соколы. У ворот скоро образовалась тёмная людская масса; смех и шум заставляли прохожих оборачиваться. Каким-то купцам, только что въехавшим в город, местные объяснили, в чём дело, и те заулыбались, глядя на счастливчиков с завистью.
Мэй Сы приехал вместе с У Чжэнь и Мэй Чжуюем. С тех пор как сестра Чжэнь подбодрила его в прошлый раз, уныние как рукой сняло; а тут и охота на носу. Он собрался и всем сердцем готовился. Соединившись теперь с друзьями, он, толкаясь и шутя, снова превратился в радостного простачка.
У Чжэнь ехала верхом; рядом тоже верхом ехал Мэй Чжуюй: он тоже собирался с ней на эту охоту. У Чжэнь вела коня осторожно, казалось, за всю жизнь она ни разу так медленно не тянулась. Раз уж она так медлит, десяток с лишним рослых телохранителей позади, разумеется, тоже тянулись черепашьим шагом.
Все они были людьми из поместья гогуна Юй. Когда-то они были личной стражей У Чуньдао; позже, когда гогун У постригся в монахи и отошёл от мира, они не захотели уходить в другие дома и поступили в поместье гогуна Юй как охрана. Каждый год, когда У Чжэнь выезжала на охоту, за места в числе этих десятка с лишним телохранителей домашние слуги чуть не дрались насмерть.
Помимо этих сильных парней, У Чжэнь не брала, как прочие, ни рыси, ни соколов, раньше она обходилась без них. Но в этот раз одно животное она всё-таки прихватила.
Едва дождались отряд У Чжэнь, юноши и девушки увидели, что на её седле стоит, важно выпятив грудь… гусь? утка? — птица, во всяком случае.
Любопытный юноша тут же спросил:
— Сестра Чжэнь, мы же едем на охоту. Зачем вам с собой… утка?
Девушка с чистым голосом возразила:
— Раз сестра Чжэнь привезла, это не может быть обычная утка! Уверена, это вообще не утка!
У Чжэнь расхохоталась, показала ей большой палец и сказала:
— Верно, это не утка.
Девушка расправила плечи, гордая собой. И услышала продолжение:
— Это гусь.
Юнцы не удержались и прыснули, но, боясь рассердить У Чжэнь, смех подавили, вышли смешные фырканья. У Чжэнь великодушно махнула рукой:
— Да смейтесь уж, чего давиться.
Раздался дружный хохот; даже та девушка засмеялась. Господин Чжао подскакал поближе, протянул руку, желая погладить птицу, и шутя сказал:
— Сестра Чжэнь, ты взяла гусака, чтобы потом зажарить на общем костре?
У Чжэнь, видя, как он нарывается, не стала предупреждать. И верно: шутник не успел договорить, как взвизгнул. Гусь на седле молнией клюнул его в руку. Если б У Чжэнь не успела перехватить птицу за шею и отдёрнуть, кусок мяса на тыльной стороне ладони был бы вырван.
И всё равно господин Чжао стоял, шипя от боли, разглядывая распухшее красное пятно. Зрители остолбенели; лишь через какое-то время кто-то вымолвил:
— Что это за гусь такой лютый? Сестра Чжэнь, как ты его вырастила? Не кормили ли его чем-то странным?
У Чжэнь улыбнулась во весь рот:
— Его зовут Гусёнок. Я привезла его из Пучжоу. Как он стал таким свирепым я не знаю: дома гусёнком занимался муж.
