Ворота дворца Чэнъянь были плотно закрыты.
У входа не оказалось ни одной служанки, ни одного евнуха.
Стоило подойти ближе, и можно было услышать, как изнутри доносились такие звуки, от которых лицо мгновенно заливала краска.
Женщина была прижата к столу, руки её связаны красным шёлком, ноги раздвинуты. Она принимала на себя безжалостный напор мужчины раз за разом.
Все служебные бумаги были скинуты со стола на пол. Мужчина с силой сжимал её талию, действуя яростно, словно хотел поглотить её целиком.
Её тело ещё хранило следы недавнего наказания — покрасневшая, опухшая кожа болезненно прижималась к холодной поверхности стола. Он не проявлял ни малейшей жалости, его зубы вонзились в её грудь, и женщина резко втянула воздух от боли.
— Гу Наньхуа, — голос его был хриплым, — как же хочется убить тебя прямо здесь.
У неё не хватало сил даже отвечать, лишь тихие стоны срывались с губ. Она чувствовала себя маленькой лодкой, заброшенной в открытое море, без вёсел и без опоры, и единственное, что оставалось, — это вцепиться в мужчину, от которого исходили и её муки, и её спасение.
Чу Хуай резко усилил напор, его ладони сжали её распухшее тело ещё крепче. Слёзы сами покатились из глаз Гу Наньхуа.
— Гу Наньхуа, — он склонился к её уху, голос его звучал почти ласково, — наши дни ещё только начинаются.
Она не слушала его слов. Тяжёлые веки опустились, и вскоре она уже не знала — уснула ли, или потеряла сознание.
Да, Чу Хуай никогда не отпустит её.
Когда она очнулась, в комнате царила тьма.
Босая, она поднялась, накинула чиновничью одежду. И вновь перед зеркалом стоял всесильный первый министр, канцлер империи Чу. Будто та, что только что покорно отдавалась ласкам, была вовсе не она.
— Проснулась?
Она вздрогнула. Чу Хуай незаметно вошёл и теперь смотрел на неё спокойным взглядом.
Она поспешно склонила голову. Горло, сорванное недавними рыданиями, выдало хриплый голос:
— Уже поздно, император. Мне пора вернуться.
— Поешь сперва, — бросил он, и по его знаку внесли блюда. Отказа он бы не позволил.
Еда была разнообразна, но для Гу Наньхуа всё было словно пережёванная бумага. Чу Хуай заметил её равнодушие и положил в её чашу кусочек свиного рёбрышка.
Она тотчас опустила палочки и с грохотом рухнула на колени:
— Благодарю, Ваше Величество!
Словно что-то встало поперёк его горла. Он ведь знал, что сердце этой женщины подобно камню.
Лишь спустя некоторое время он выдавил:
— Встань.
И больше не решался подкладывать ей еду.
Раздражение нахлынуло, он бросил палочки. И сразу же, словно зеркало, Гу Наньхуа тоже положила свои. Голова её склонялась всё ниже и ниже.
— Я… не по вкусу? Ты наелась? — спросил он глухо.
— Слуга наелся.
Он смотрел на это холодное лицо и не знал, что ещё сказать.
— Ступай.
Она поклонилась и ушла.
За воротами евнух с фонарём услужливо шептал:
— Господин, вы первый! Лишь вам одному выпала милость разделить трапезу с Его Величеством. Должно быть, он особенно благоволит вам!
Гу Наньхуа усмехнулась:
— Быть может…
Она подняла глаза к далёким огням столицы и тихо добавила:
— Но всё в мире мимолётно. Сегодня — милость, завтра — смерть. Никто не застрахован.
Евнух замер в растерянности: слова министра были правдой, если бы не он, принц Нин, Чу Хуай вряд ли взошёл бы на престол.
— Пойдём, — глухо велела она.
Её тело было измотано до предела. Она подумала, должно быть, у Чу Хуая слишком мало женщин в гареме, оттого он и не знает, как иначе утолить свои желания, кроме как мучить её.
Наутро, выйдя вперёд в зале совета, она поклонилась:
— Ваше Величество, вы недавно взошли на престол, и дворец ваш пуст. Считаю разумным наполнить гарем девушками из знатных семей, и тем самым укрепить династию.
Чу Хуай всмотрелся в неё, и ему показалось, что эта женщина вырывает его сердце и топчет его ногами.
— Ты хочешь, чтобы я выбрал себе наложниц?
— Мудрое решение, Ваше Величество.
Он вдруг засмеялся, но смех был ядовит:
— Ах, как же ты печёшься обо мне, любимый мой министр Гу. Так тому и быть, займись этим делом сам.
Гу Наньхуа остолбенела, но склонила голову:
— Слуга принимает приказ.
Работала она быстро, и уже через несколько дней список девушек из знатных родов был готов.
— Прошу доложить…
— Подождите немного, министр Гу.
Вскоре её пригласили.
Она вошла мелкими шагами, низко склонив голову:
— Долгих лет Вашему Величеству.
Чу Хуай мельком глянул на свиту в зале. Все поняли намёк и покинули помещение.
— Поднимись, — сказал он, когда они остались вдвоём.
— Благодарю, — она протянула список. — Здесь имена достойных девиц.
Он взял свиток, даже не взглянув, и в тот же миг разорвал его в клочья.
— Император…
— Гу Наньхуа! — его голос раскатился, как гром, ладонь ударила по столу. — Неужели моё терпение дало тебе дерзость снова и снова испытывать предел моей воли?!
В груди Наньхуа вспыхнула странная радость, когда он разорвал список. Но услышав его яростный крик, она растерялась.
— Ваш слуга виновен…
— Виновен? — он шагнул к ней, схватил за ворот и рывком поволок во внутренние покои.
А дальше всё пошло уже привычным порядком…
