Он швырнул её на кровать, спина больно ударилась. Едва она попыталась подняться, как Чу Хуай уже рвал на ней одежду.
— Ваше Величество, не надо, ваш слуга умоляет вас…
— Умолять меня? — Чухуай зловеще усмехнулся. — Это я должен умолять тебя, госпожа Гу! Умолять, чтобы ты перестала мучить меня!
Звук рвущегося шёлка пронзил тишину комнаты.
Без всякой прелюдии он вошёл в неё грубо и резко. Лицо Гу Наньхуа побледнело до мертвенной белизны, ногти вцепились в подушку с золотым драконом.
Больно. Нестерпимо больно. В голове стоял туман, казалось, что все внутренности перевернулись.
— Гу Наньхуа, — прошептал Чу Хуай ей на ухо, — если ты будешь упрямиться и дальше, я поступлю с тобой так же. Посмотрим, кто в конце концов окажется побеждённым!
Несколько дней подряд Чу Хуай таскал Гу Наньхуа во дворец «кушать вместе».
Она уже зеленела от этих трапез. Даже начала подумывать, не посоветовать ли государю поискать в народе красавиц — таких, что и едят охотно, и составят компанию за столом.
В один из вечеров, за полным столом яств, когда все евнухи и служанки удалились, остались только они двое.
Чу Хуай протянул руку и положил ей куриную ножку:
— Я смотрю, ты в последние дни похудела. Тебе стоит есть больше.
Похудела?! Он ослеп? Неужели не видит, что её лицо уже почти распухло до круглой лепёшки?
— Ваше Величество, — осторожно заговорила Гу Наньхуа, — список девиц для отбора ваш слуга уже передал в Министерство церемоний.
Лицо Чу Хуаня потемнело:
— Гу Наньхуа, ты не боишься, что я тебя подведу?
— Ваше Величество преувеличивает, — улыбнулась она. — Мой статус не позволяет мне родить вам наследника, не позволяет состариться с вами. Ваше Величество, вы император, ваш век должен быть долгим, а я… рано или поздно уйду в тень.
Сердце Гу Наньхуа заныло, но она продолжила:
— Ваше Величество должен выбрать несколько достойных спутниц. Я счастлива служить вам верой и правдой, счастлива пользоваться вашей милостью, это дар небес, я не смею желать большего.
Чу Хуай молча смотрел на эту женщину, так искусно скрывающую свои истинные чувства. Ему хотелось сорвать эту маску притворства, увидеть, что на самом деле таится в её душе.
Он из кожи вон лезет ради неё, а она? Когда ей это выгодно, льстит и ласкает, когда нет, отталкивает с ледяной жестокостью.
Видя его молчание, Гу Наньхуа забеспокоилась:
— Ваше Величество…
— Ступай! — его голос был лишённым всякого тепла.
Сердце её дрогнуло.
— Да, ваш слуга уходит.
…
Когда Гу Наньхуа вернулась в свою резиденцию, было уже поздно. Она умылась и приготовилась ко сну.
Вдруг у двери раздался стук.
— Господин, вы уже спите? — раздался голос служанки Цинчжи.
Гу Наньхуа нахмурилась и накинула одежду:
— Входи.
Цинчжи внесла чашу с отваром и поставила на стол.
— Господин…
Гу Наньхуа чуть не забыла, что сегодня ещё не выпила лекарство. Она кивнула:
— С завтрашнего дня можешь больше туда не ходить. Выбери время и заткни тому лекарю рот.
Лицо Цинчжи посуровело:
— Господин, можете быть спокойны.
Гу Наньхуа подула на отвар, лениво спросила:
— Сегодня ничего не случилось?
Цинчжи покачала головой, а потом кивнула:
— Когда я возвращалась с лекарством, встретила Её Высочество принцессу.
Рука Гу Наньхуа застыла.
— Принцессу Аньнин?
— Да. Я только вышла из лечебницы, и она сразу меня узнала. Увидела лекарство в руках и спросила — для кого оно.
— И что ты ответила?
— Что это для господина.
Гу Наньхуа с силой швырнула чашу на пол:
— Никчёмная! Немедленно выясни, куда потом направилась принцесса!
— Слушаюсь, господин!
Когда Цинчжи ушла, Гу Наньхуа сжала пальцами виски. Она боялась забеременеть от Чу Хуая, но не могла открыто обращаться к лекарям. Теперь, на высоком посту, каждое её слово и шаг были под пристальным вниманием.
Вынужденно она тайком ходила в одну лечебницу и заказывала тонизирующие снадобья, в которые добавляли скрытый противозачаточный ингредиент. Об этом секрете знали только она и тот лекарь. Даже верная Цинчжи, которая ежедневно приносила отвары, оставалась в неведении.
Сегодня была последняя порция. Гу Наньхуа уже решила, что после этого Цинчжи устранит лекаря — и всё будет кончено. Но тут вмешалась Аньнин…
Чу Хуай баловал принцессу и позволял ей иногда выходить из дворца.
Гу Наньхуа опустила ресницы. Аньнин… не разочаруй меня.
На следующий день, после утреннего совета, она вернулась домой и увидела мрачное лицо Цинчжи. Сердце болезненно ёкнуло — дурные вести.
Так и оказалось. Цинчжи упала на колени:
— Господин, вина моя! Вчера… принцесса… зашла в ту самую лечебницу.
Гу Наньхуа похолодела внутри.
— Прошу наказать меня!
Цинчжи была её самой преданной служанкой и телохранительницей, всегда осторожной и немногословной. Но теперь…
— Иди и прими двадцать ударов!
— Благодарю, господин! — с поклоном ответила та.
Когда Цинчжи ушла, Гу Наньхуа сжала виски. Всё было ясно: Аньнин уже заподозрила её… или даже всё поняла.
Она всегда действовала осторожно. И не зря собиралась убрать лекаря, чтобы никто, кроме Чу Хуая и её самой, не знал её тайны.
Но Аньнин почти всё время жила в глубинах дворца. Как её достать? Как подстроить всё так, чтобы подозрения не упали на неё?
Гу Наньхуа уже почти оставила мысли о хитростях, когда Цинчжи принесла новую весть.
После короткого шёпота на ухо губы Гу Наньхуа изогнулись в холодной улыбке.
Подмена принцессы?
Забавно…
Похоже, сама судьба решила помочь ей.
