Гу Наньхуа слегка смягчилась в лице:
— Немедленно всё приготовь. Я выдвигаюсь прямо сейчас!
Человек в чёрном удивлённо поднял голову. Солнечный свет лёг на его профиль — это оказалась Цинчжи.
— Господин, сейчас отправляться? Это ведь слишком рискованно.
— Чего бояться? Разве ты всё уже не устроила?
— Но…
— Никаких «но», — перебила её Гу Наньхуа. — Все дела в столице я уладил. Ничего не случится!
Цинчжи всё ещё колебалась, но, заметив выражение её лица, поспешно склонилась:
— Слушаюсь.
Вскоре ворота города вновь открылись. Никто не заметил, как к громоздкому войску, выступающему в поход, незаметно примкнула ещё одна фигура.
Когда армия сделала привал, военный писарь взял список и начал перекличку.
— Ли Янь!
— Здесь!
— Цай Хэ!
— Здесь!
— Чэнь Эргоу!
— Здесь, — пробормотала Гу Наньхуа, поёжилась в солдатской одежде и склонила голову.
Писарь нахмурился:
— Помнится, ты раньше просился домой, говорил, мать больна и идти в поход не можешь?
Гу Наньхуа усмехнулась:
— Мать учила меня, что настоящий мужчина должен стремиться к славе и подвигам. Так что я оставил семью и пошёл в поход.
Писарь кивнул, больше не расспрашивая.
— Государь пожаловал!
— Ох, государь!..
Вдали поднялась суматоха. Чу Хуай спустился с императорской колесницы, чтобы взглянуть на воинов.
— Не нужно церемоний, — сказал он, сам поднимая на ноги стоявших на коленях солдат. — Сколько тебе лет? Откуда родом?
Юный воин вспыхнул от волнения, теребя руки:
— Двадцать. Я из Цзичжоу.
Чу Хуай улыбнулся и похлопал его по плечу:
— Храбро сражайся. Трудись для державы.
— Клянусь верно служить Вашему Величеству!
— Государь, я Линь Фан!
— Государь, я Цай Хэ, мне тоже двадцать!
Так он шёл вдоль рядов, и солдаты один за другим, словно окрылённые, наперебой представлялись.
— Эй, братец, а как тебя звать? — Чу Хуай неожиданно заметил в стороне сутулившегося маленького солдата. Фигура показалась ему странно знакомой, и он сам подошёл ближе.
— Его зовут Чэнь Эргоу, он тоже из Цзичжоу, — засмеялся сосед, не дав Гу Наньхуа открыть рот, и даже подтолкнул её ногой: — Государь здесь, чего сидишь? Вставай!
В этот миг Гу Наньхуа хотелось сжаться в комок. Она предполагала, что рано или поздно её могут раскрыть, но не думала, что так скоро…
Солдат всё так же не двигался. На лице Чу Хуая улыбка слегка поблекла, и он полушутя бросил:
— Что, боишься поднять голову? Уж не вражеский ли ты лазутчик?
— Невозможно, мы с Эргоу земляки, — солдат в испуге замахал руками и потянул Гу Наньхуа вверх. — Вставай же.
Гу Наньхуа неловко поднялась и встретилась взглядом с чёрными глазами императора. Её сердце замерло.
Чу Хуай узнал её, и последние следы улыбки исчезли. Его лицо мгновенно стало холодным.
Гу Наньхуа упала на колени, беспрестанно кланяясь:
— Ваше Величество, помилуйте! Я впервые вижу Ваше Величество, я так волнуюсь…
Не дав ей закончить, Чу Хуань схватил её за руку и потащил за собой. Солдаты в изумлении смотрели им вслед.
— Ваше Величество…
— Замолчи! — Чу Хуай гневно рявкнул и затащил её на колесницу.
Один из солдат сглотнул:
— Ваше Величество… неужели он положил на него глаз?
Гу Наньхуа, корчась от боли, смотрела на разъярённого Чу Хуая и осторожно произнесла:
— Ваше Величество…
Чу Хуай холодно посмотрел на неё, снял с крючка декоративную плеть-камчу и поддел ею её подбородок::
— Министр Гу, Гу Наньхуа, скажи мне, за обман государя и неповиновение указу, какое наказание полагается?
Гу Наньхуа старалась сжаться в комочек.
— Смертная казнь.
Чу Хуай прищурился, уголки его рта изогнулись в опасной улыбке:
— Хорошо, ты готова к смерти?
Гу Наньхуа замолчала.
«Хлёст!» — Плеть опустилась на её плечо. К счастью, одежда была достаточно толстой, но всё равно было больно.
Чу Хуай внезапно схватил её за одежду и ударил ладонью по лицу.
— Я спрашиваю тебя, ты не слышишь?
Гу Наньхуа застыла — это был первый раз, когда Чу Хуай ударил её по лицу.
Чу Хуай силой прижал её к своим ногам, резким движением сдернул штаны, а затем сложил плеть вдвое и принялся наносить удары.
Гу Наньхуа ожидала наказания, но не предполагала, насколько невыносимой окажется боль. Она начала задыхаться и молить о пощаде, в то время как за её спиной раздавались звуки ударов. Казалось, будто её плоть погрузили в кипящее масло — настолько нестерпимой была боль.
«Хлёст!» — ещё один удар плетью был нанесён под углом с максимальной силой. Багровая полоса от удара словно стремилась рассечь её на части.
— Больно, больно! — вскрикнула Гу Наньхуа, но тут же приглушила крик рукавом, боясь, что услышат снаружи. Сквозь ткань пробивались лишь тихие, надрывные мольбы о милосердии.
Боль была невыносимой! Голова Гу Наньхуа кружилась, она была на грани обморока. И без того измученная долгим путешествием, непривычная к лишениям походной жизни, она едва могла выдержать эту пытку.
Наконец Чу Хуай отбросил плеть, но не успела Гу Наньхуа перевести дух, как он принялся избивать её ладонями.
Побои сыпались градом. Кожа, и без того красная и опухшая, приобрела багровый оттенок. На местах самых сильных ударов плетью уже проступила кровь.
Очередной удар разрывая тишину.
— Ты думаешь, что война — это забава? Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?! — голос императора дрожал от гнева.
Удар обрушился на её беззащитное тело.
— Притворяться мужчиной и следовать за армией, ты что, смерти ищешь?! — Чу Хуай не мог сдержать ярость.
Ещё один удар пронзил тишину.
— Я должен был прикончить тебя прямо здесь!
Гу Наньхуа уже не могла плакать, у неё не осталось сил даже на слёзы. Она могла лишь тихо всхлипывать, сотрясаясь всем телом.
Император, тяжело дыша, спросил сквозь зубы:
— Зачем ты последовала за мной?!
Гу Наньхуа, склонив голову, хранила молчание.
Терпение Чу Хуая окончательно лопнуло, гнев снова вспыхнул. Он взглянул на её спину, и, стиснув зубы, резко развернулся к выходу. Если он задержится ещё хоть немного, не удержится и снова набросится на неё.
Он всегда гордился своим самообладанием, умением сохранять хладнокровие. Но стоило рядом оказаться Гу Наньхуа — и всё это обращалось в пепел, оставались лишь ярость и смятение.
Не успел он выйти, как за спиной раздался её осипший голос:
— Ваше Величество… ваш слуга беспокоился о вас.
