С мрачным и отстранённым видом Цзи Боцзай сделал шаг вперёд, выдвигая перед собой одного из своих помощников. Тот указал прямо на фриз ворот поместья Сун.
— Вот, господин! Я своими глазами видел, как барышню Мин втащили в этот дом.
Старший господин Сун побледнел и попятился:
— Какая ещё девушка? Молодой человек, не говорите ерунды, пожалуйста!
— Мою наложницу, официально признанную да сы и которой пожаловали цзиньчай-дучжэ — произнёс Цзи Боцзай, — вы осмелились схватить средь бела дня и заточить здесь, будто в подземелье! Или, может, я чего не знаю — и город Му Син теперь уже принадлежит роду Сун?
Он поднял руку, и в ту же секунду над всем поместьем опустился чёрный мрачный купол — это было его миньюй, поле юань, мощное и угрожающее.
От этой картины у старшего господина Сун подкосились ноги:
— Господин, прошу вас, рассудите по справедливости! Я ни о какой девушке не слышал! В поместье посторонних и близко не было!
Цзи Боцзай и не подумал слушать. Просто поднял ногу и зашагал прямо во двор, не обращая внимания на крики позади.
Господин Сун судорожно за озирался и, не теряя времени, подал знак слугам.
Те мигом поняли намёк и метнулись за ворота: этот Цзи Боцзай был слишком жесток и упрям — нужно срочно позвать уважаемых, знатных людей, чтобы те засвидетельствовали, что в этом доме ничего «такого» не происходит.
Чёрное миньюй, едва заметно поблёскивая золотом, нависло над поместьем Сун, будто гигантский колпак, заслонивший даже солнце.
Вся прислуга и жители поместья пришли в замешательство — не понимая, что происходит, метались кто куда. Мин И выглянула в окно, сначала удивившись, а затем без колебаний развязала на голове мужскую причёску.
Цзи Боцзай шёл медленно, словно давил ногами муравьёв, с безмолвной угрозой оглядывая двор.
Старший господин Сун издали наблюдал за происходящим и, несмотря на показную тревогу, втайне ликовал: Вот сейчас и подоспеют свидетели, всё увидят, всё услышат.
Цзи Боцзай уже почти дошёл до гостевых покоев, как вдруг вбежал запыхавшийся слуга:
— Господин! За воротами — гости!
— Не задерживай! — даже не обернувшись, велел тот. — Всех — скорее приглашай!
— Есть!
А тем временем Сун Ляо, весь в бинтах, опираясь на плечи двух слуг, хромал навстречу Цзи Боцзаю, преградив ему путь.
— Не знаю, чем мог оскорбить вас, господин, — проговорил он, едва не задыхаясь от показной слабости. — Но сегодня вы бесчестите меня самым грубым образом. Не забывайте — вы находитесь в чиновничьем поместье.
— Ты похитил мою наложницу, — ровно и спокойно произнёс Цзи Боцзай. — И тем самым нанёс мне оскорбление, которое смыть можно только кровью. Отдай её — и, возможно, я оставлю тебе хотя бы целое тело.
В этих словах звучала убийственная угроза — настолько явная, что Сун Ляо невольно остолбенел.
Он что, правда… решится убить?
Нет. Не может быть. Сейчас он — единственный мастер артефактов в городе, разве такой человек осмелится так просто избавиться от него? Разве не боится потерять репутацию?
Но раз уж угрозы прозвучали вслух — почему бы не сыграть по-своему? Глаза Сун Ляо хищно блеснули, и он вдруг с громким криком рухнул на землю. Изо рта у него тут же хлынула алая струйка.
— Молодой господин! — завопили слуги, бросаясь поднимать его, и тут же с ненавистью глянули на Цзи Боцзая: — Прямо у нас дома, среди бела дня — хотите убить человека? А где же тогда законы города Му Син?
Цзи Боцзай опустил взгляд и уставился на Сун Ляо. Заранее подготовился, да? Интересно…
Он уже занёс руку, собираясь завершить начатое — как вдруг сзади распахнулась дверь гостевой комнаты. Оттуда вылетела изящная фигура, со слезами в голосе кинулась к нему:
— Господин!
Знакомый аромат, тонкая талия, мягкая фигура — всё это слилось в одном мимолётном прикосновении. У Цзи Боцзая перехватило дыхание. Его миньюй рассеялось, юань исчезла сама собой. Он поспешно шагнул вперёд, чтобы поймать её, не дать упасть.
Мин И с растрёпанными волосами, в простой светлой накидке, зарыдала в голос, цепляясь за Цзи Боцзая:
— Я всего лишь проходила мимо, и вдруг этот Сун Ляо стал меня домогаться! Сказал, мол, заберёт меня в дом как служанку-наложницу! Я сказала, что принадлежу резиденции господина, а он — он начал вас поносить, господин, такими грубыми, мерзкими словами… Потом и вовсе дошёл до того, что стал ругать да сы! Он безумец… я была так напугана!
Голос у неё был громкий, слова — горестные, а образ — обиженный и жалкий, до слёз. Даже лежащего на земле «при смерти» Сун Ляо это возмутило настолько, что его пальцы слегка пошевелились от ярости.
Что она несёт?! Когда он кого похищал? И уж тем более — когда он оскорблял да сы? Да она ведь с плеч его голову снимает — прямо словами.
Но… что толку? Все, кого они успели пригласить в качестве «свидетелей», были их людьми. Достаточно будет, если потом подтвердят нужную версию…
— Среди бела дня — и такие мерзости?! — раздался яростный окрик.
Это Сыту Лин шагнул вперёд. За его спиной Фу Юэ тут же бросился вперёд, в одно движение скрутил «умирающего» Сун Ляо и прижал его к земле.
Коленом он вдавил тому рёбра так, что Сун Ляо не выдержал — завыл и распахнул глаза.
И лучше бы он их не открывал.
Потому что первое, что он увидел — был взгляд Цзи Боцзая, ледяной и безжалостный.
У него подогнулись ноги.
Да сы стоял у прохода под луной аркой, а рядом с ним — Цинь Шанъу и Сыту Лин. Все трое с ошеломлёнными лицами наблюдали за происходящим.
— Н-нет… вы! — Сун Ляо в панике уставился на Цзи Боцзая и резко заговорил, — Я не оскорблял да сы, как бы я посмел?! Это она всё выдумала! Всё ложь!
— Она — боевой культиватор, пожалованная лично да сы. Если она врёт, — спокойно отозвался Цзи Боцзай, — тогда что она делает в твоём доме?
Сун Ляо только сейчас как следует взглянул на Мин И.
Совсем недавно она ещё выглядела как ловкий бедняк, но теперь — тонкая, плачущая, растрёпанная, прильнувшая к груди Цзи Боцзая, с лицом полным унижения и боли. Совсем другой человек.
Он растерялся.
Когда она вообще попала ко мне в дом?.. В той комнате же сидел…
Внезапно взгляд его зацепился за её одежду. Пусть она и переоделась, но этот серо-синий халат — он ведь был на Мин И, когда та ковала шэньци.
— Я понял! — вдруг вскричал Сун Ляо, хлопнув себя по бедру. — Я сам её пригласил! Но… она была мужчиной!
Все: «…»
На фоне яркой, по-женски пронзительной красоты Мин И, слова Сун Ляо прозвучали как откровенное безумие.
Цзи Боцзай без слов опустил ногу… и прижал его голову к земле:
— Похитил мою женщину — и ещё врёшь в лицо?
— Нет! Нет, я не… Наставник Цинь, спасите! — Сун Ляо взвыл, почти плача от страха.
Цинь Шанъу вообще оказался в этом хаосе случайно. Он сопровождал да сы на обходе Юаньшиюаня, когда Сыту Лин буквально затащил его сюда, и теперь он с трудом разбирался, что происходит. Увидев Сун Ляо, измождённого и униженного, он не удержался:
— Боцзай, прошу, не калечь его. Он же мастера артефактов.
— Именно поэтому, — процедил Сун Ляо сквозь зубы, — он и испытывает ко мне зависть! Он страшится того, что я затмю его, что я получу признание! И вот он мстит! Если бы вы не появились сегодня, он бы меня убил! А что ему? Он бы просто сказал: «Жаль, не будет больше мастера артефактов в Му Сине, на следующий год пошлём дряхлого Вэна, чтобы он признал своё поражение…» — А-а-а!
Крик вырвался у него, когда Цзи Боцзай снова надавил ногой.
— Боцзай! — Цинь Шанъу поспешно подскочил, схватив его за руку. — Нельзя! Не доводи до конца!
Чувствуя, как у него под рукой тяжело вздымается грудь Цзи Боцзая — от ярости, гнева и едва сдерживаемой силы, Мин И чуть поправила выбившийся локон у виска и вдруг мягко спросила:
— Он называет себя мастером артефактов шэньци. Тогда почему его руки — гладкие, как мазь, без единой мозоли или шероховатости?
Сун Ляо опустил глаза, на лбу выступил холодный пот:
— Потому что… потому что я слишком искусен. Мне не нужно так много усилий…
Одно только это объяснение заставило взгляды Цинь Шанъу и да сы потемнеть.
Они оба видели своими глазами руки Шэ Тяньлиня — лучшего мастера артефактов всего Цинъюня. Его ладони были испещрены старыми ожогами, мозолями, шрамами — следами лет тяжёлой работы.
Какой же это мастер артефактов, если у него ладони мягче у младенца?
Старший господин Сун сразу понял, что запахло жареным. Он отчаянно замахал глазами, подавая знаки сыну.
Сун Ляо всё понял… и тут же издал сдавленный хрип, выплюнул ещё немного крови — и «упал в обморок», распластавшись на земле.
— Молодой господин! — два слуги Сун Ляо уже рыдали навзрыд. — Этот человек осмелился поднимать руку даже перед лицом да сы! Разве можно после такого спать спокойно в Му Сине?!
— Просим да сы восстановить справедливость для нашего господина!
Мин И молча вытерла уголки глаз — и слёзы, будто подчиняясь жесту, тотчас скатились по щекам. Потом вдруг зарыдала всхлипывающим голосом и, пошатываясь, выскочила вперёд:
— Сегодня я вышла на улицу, потому что узнала: господин Цзи скоро уйдёт на длительную подготовку в Юаньшиюань. Я хотела найти талисман удачи, чтобы преподнести ему. Кто же знал, что охрана этого поместья сильнее моей юань — они схватили меня и заперли, заявив, будто хотят отдать меня этому извергу Суну в наложницы, чтобы «прогнать болезнь»!
— Пусть я и ничем не выдающаяся девушка… но ведь меня лично назначил да сы как спутницу господина Цзи! Как могла я подвергнуться такому унижению?! Прошу вас, да сы, восстановите справедливость!
