Когда девушка спрашивает, не выпьешь ли ты чаю, она вовсе не про поединок!
Цзи Боцзай стоял в стороне и с каждой секундой всё сильнее хмурился, наблюдая за этим странным разговором. Он с трудом удерживался от того, чтобы не влезть с замечанием. Чжэн Тяо ведь не юнец — взрослый мужчина, а всё туда же… Неудивительно, что в его годах он до сих пор один: ни малейшего понимания женской логики! Да любому понятно, что с девушкой не о «поединке» тут речь.
И всё же — к удивлению, Цзи Боцзая — Синь Юнь нисколько не обиделась. Напротив, она даже выглядела немного виновато:
— Я…. я не умею драться, — прошептала она, потупив взгляд.
— Вот как, — тут же отозвался Чжэн Тяо, мгновенно потеряв всякий интерес. Его взгляд скользнул в сторону, как будто она была просто порывом ветра, что случайно забежал в сад.
Цзи Боцзай закатил глаза. Что ж, всё становилось на свои места.
Синь Юнь немного погрустнела, но, собравшись с духом, всё же решилась — ведь не каждый день выдаётся шанс поговорить с тем, кого так долго искала. Она сделала шаг ближе и, чуть приподнявшись на цыпочки, с тихой надеждой спросила:
— Но я немного умею работать с металлом… Я знаю некоторые приёмы по созданию артефактов. Может, ты хочешь посоревноваться со мной в этом?
Синь Юнь училась быстро. Всё, чему Мин И успела её обучить — крошечные тайны навыков шэньци, хитрые повороты резца, дыхание металла — запоминалось легко, будто с ней наконец говорили на языке, который она всегда тайно понимала. Даже Мин И как-то раз, не сдержавшись, сказала, что у девушки есть настоящий талант. С тех пор Синь Юнь обрела уверенность: в этом ремесле у неё есть своя сила, своя ценность.
И всё же…
Чжэн Тяо даже не удостоил её взглядом. Его голос прозвучал резко, будто камень, брошенный в тихую воду:
— Настоящие боевые мастера к артефактам и притронуться брезгуют.
Синь Юнь будто окаменела. Всё тепло мгновенно вытекло из лица, губы побледнели. Она молча стояла, уронив руки, словно в пальцах у неё только что была заветная нить надежды, и она сама её разорвала.
Цзи Боцзай тяжело вздохнул и устало провёл рукой по лицу. Этот человек… Он и правда не понимает, что творит.
Он подошёл к Чжэн Тяо, крепко взял его за плечо и, не давая тому обернуться, начал вытеснять его к выходу:
— Ладно. На сегодня — хватит геройства. Иди отдыхай. Завтра увидимся на арене.
— Завтра я точно выиграю! — уверенно бросил Чжэн Тяо, сжав кулак, будто клятву давая.
В следующую секунду и он, и его неуместный энтузиазм оказались за дверью. Щелчок замка был особенно удовлетворительным.
Когда Цзи Боцзай вернулся, его взгляд сразу упал на неподвижную фигурку в саду. Синь Юнь всё ещё стояла в тени дерева, будто укоренившись в землю. Ни единого движения. В её глазах — не обида, не злость… а пустота. Тонкая, ранящая.
Он тяжело выдохнул. Если бы это был кто-то посторонний, он бы, может, и не вмешался. Но она — та, кто этой ночью будет ухаживать за Мин И. А Мин И, получившая такую рану, не должна остаться без заботы.
А если Синь Юнь будет продолжать витать в собственных обидах… кто позаботится о ней?
Потирая виски, Цзи Боцзай шагнул вперёд. Его голос звучал сдержанно, почти примирительно:
— Чжэн Тяо не хотел тебя обидеть. Он со всеми так. Для него в этом мире есть только боевое искусство — остальное он просто не замечает.
Синь Юнь не ответила сразу. Голову она по-прежнему держала опущенной, голос прозвучал приглушённо:
— Я понимаю. Просто… теперь уже поздно начинать учиться.
Цзи Боцзай нахмурился, в его голосе скользнула лёгкая досада:
— Если поздно — значит, забудь. Найди другого. Разве на свете только один мужчина остался?
Синь Юнь подняла голову и несколько мгновений вглядывалась в него, словно что-то взвешивая. Наконец, сдвинула брови и тихо бросила:
— Стороннему человеку всегда легче давать советы. Но вот скажите, господин, если бы Мин И вдруг перестала вас любить, вы бы просто пошли и выбрали другую?
Он резко вдохнул:
— Смешно! Я вовсе… я не влюблён в неё. И кто сказал, что она меня не любит?
— Потому что вы для неё теперь — никто, — спокойно ответила Синь Юнь. — Может, раньше она к вам и тянулась, но вы этого не заметили. Теперь у неё свои заботы, и вы — уже не в числе тех, кто ей важен.
— Неправда! — нахмурился он. — У неё просто… дела, дела поважнее. Мы всё равно каждый день вместе. Это же тоже что-то значит.
— Но для неё — не значит, — упрямо повторила Синь Юнь.
Он замолчал.
И вдруг понял, что девочка эта, простая и юная, но, кажется, ранила его точнее, чем меч в бою.
— Стоит мне только захотеть — я сумею её вернуть, — упрямо сказал Цзи Боцзай. — Она снова будет считать меня важным.
— Вы только говорите, что хотите, — спокойно ответила Синь Юнь. — А дел — никаких.
Его висок подёрнулся, жилка вздулась на лбу. Без слов он резко развернулся и зашагал прочь.
«Безумие… — думал он с раздражением, — только и объясняет, зачем я посреди ночи сижу в саду и спорю с юной девчонкой». Знал ли он сам, насколько важен для Мин И? Конечно. Разве нужно, чтобы кто-то ещё это подтверждал? Даже если она сейчас и делает вид, будто он ей безразличен — кто может знать, что будет завтра?
Мин И… С её характером она бы не пошла на такое — не пришла бы за ним, не осталась бы рядом, если бы совсем ничего не чувствовала. Она слишком горда для этого. И если она когда-то была добра с ним — значит, это было искренне.
А может, и до сих пор хранит в себе ту привязанность — просто не желает показывать.
Да, наверняка так и есть.
Он решительно кивнул сам себе и, успокоившись, вернулся в свою комнату.
Он остановился у двери и, подняв голову, заметил, что это самая дальняя от главного дома комната.
Цзи Боцзай молча стиснул челюсти и с раздражением пнул дверь. Та распахнулась с грохотом, и, зайдя внутрь, он также громко захлопнул её за собой.
