Первый ребёнок Сы-хоу должен был стать предметом гордости для всего рода — символом её власти и амбиций. Он не мог быть посредственным. Даже «розовая» или «бледно-красная» кровь, свидетельствующая о слабом даре, была бы недопустимой. Только яркая, насыщенная, истинно красная кровь могла стать доказательством её успеха.
И потому, когда на свет появилась Мин И — ребёнок с чистейшей красной кровью — никто не позволил себе разочарования. Единственной её «ошибкой» было то, что она родилась девочкой.
Но и это можно было исправить. Так родился «Мин Сянь» — наследник с мужским именем, коротко остриженной головой и натянутой поверх нежных черт личика суровой маской сына Сы-хоу.
Даже если она и была дочерью — весь мир должен был видеть в ней сына.
Повозка продолжала свой путь, покачиваясь под шагами зверя, впряжённого в сбрую. Мин Ань передал ей сложенный листок бумаги.
— Есть один человек, — негромко произнёс он. — Он может помочь. Он знает, как ослабить яд, и, возможно, приведёт вас обратно в Чаоян. Живите, Ваше Высочество. Найдите его. Если он ещё жив… он должен быть примерно вашего возраста.
Мин И долго смотрела на бумагу, не разворачивая. Потом медленно опустила голову, пряча лицо в тени. Молчание снова сгустилось между ними — не как страх, а как чёрный саван прошлого.
Но, несмотря ни на что, повозка продолжала двигаться вперёд.
И она — выжила.
Ветер, что некогда раздувал занавесы повозки в ту роковую ночь, снова прошелестел — теперь уже в тишине уединённого двора, мягко тронул волосы Мин И, выбив пару прядей у виска. Она медленно подняла взгляд на стоящего перед ней человека.
— Я не припоминаю, чтобы когда-либо оказывала тебе благодеяние, — голос её был спокоен, но в глазах плескалась недоверчивость. — И не помню, чтобы между нами была какая-то особая близость. Ты ведь всегда держался особняком во внутреннем дворце, кроме Сы-хоу никого и в грош не ставил.
Если с неё не было никакой выгоды — зачем было помогать?
Мин Ань улыбнулся, уголки глаз прорезали тонкие, почти незаметные морщины.
— Когда-нибудь Вы узнаете, Ваше Высочество, — тихо ответил он. — Но сейчас… сейчас Вам лучше, как можно скорее уйти. Сы-хоу уже знает, что Вы живы, и она не остановится. Если откроется правда о Вашем рождении — если кто-то докажет, что Вы женщина… Тогда весь род Сы-хоу падёт. Им грозит не просто позор, а полное уничтожение.
Мин И нахмурилась, черты её лица заострились от подозрения.
— Насколько я помню, ты хоть и не ближайший родственник, но всё же принадлежишь к её роду. Зачем тебе подвергать себя опасности? Ты ведь понимаешь, что за это последует… если я выживу. Разве что…
Она замолкла, её взгляд стал пронзительным, как клинок.
Но Мин Ань прервал её, сохраняя на лице ту же, чуть усталую улыбку.
— Ваше Высочество, раз уж нам снова довелось встретиться, значит, дни наши ещё длинны, — произнёс он. — Зачем торопиться разгадывать всё сейчас? Пусть ответы придут со временем.
И, сказав это, он слегка склонил голову, словно прощаясь — то ли как верный слуга, то ли как невидимый страж.
А ветер, всё тот же ветер, уносил прочь её сомнения — и уносил их в ту сторону, где начиналась её собственная дорога.
Услышав приближающиеся шаги, Мин И мгновенно замолчала. Она бросила последний взгляд на Мин Аня — долгий, проникающий до самой сути, — затем схватила с тумбы несколько мешочков с серебряными, один из них швырнула ему, а другого прижала к груди вместе с Синь Юнь и бесшумно выскользнула в окно.
Мешочек был тяжёл — звонкая тяжесть крупных монет, среди которых явно прятались купюры по тысяче. Мин Ань поднял брови, повертел мешочек в пальцах, провёл рукой по ткани и…. усмехнулся.
Шаги за дверью становились всё громче. Через мгновение дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошёл начальник стражи, Ин Лянцан, с несколькими вооружёнными людьми. Он взглянул на Мин Аня и устало покачал головой.
— Сы-хоу дала тебе шанс искупить вину, — тихо произнёс он.
— У меня не было вины, — Мин Ань улыбнулся. — Так что и искупать нечего.
— Ты уже дважды помог беглой преступнице. Даже если между вами и была многолетняя родовая связь… она тебя не спасёт.
Мин Ань снова посмотрел на мешочек с деньгами, потом неслышно вздохнул и протянул его Ин Лянцану:
— Мы ведь столько лет вместе служим. Похоронишь меня достойно — не обеднеешь.
Ин Лянцан опустил глаза. Он молча взял мешочек и чуть склонил голову.
А в это время его люди уже бросились в погоню, направившись по следу, что оставила Мин И. Тяжёлые шаги, всполохи факелов, глухие приказы — всё смешалось в шумной суете.
И только Ин Лянцан остался в комнате. Он поднял меч… и без слов взмахнул им, опуская над головой Мин Аня.
Мин И не оборачивалась, только неслась вперёд, не сбавляя шага. Синь Юнь не поспевала за ней — тогда Мин И просто подхватила её на спину. Время от времени она становилась на меч, используя его как средство для короткого полёта, а когда иссякала сила — вновь бежала по земле. Переведя дух, снова поднималась в небо. Так, попеременно сменяя бег и полёт, она всё же ускользнула от преследователей.
Синь Юнь от тряски и усталости еле дышала, но когда меч под ногами Мин И наконец заскользил плавно, не уносясь вихрем по воздуху, она всё же прошептала:
— А тот человек… он такой был… добрый. Он всё смотрел на тебя, будто… будто на какое-то сокровище.
Мин И вздрогнула. Ноги на мгновение замедлили свой бег.
На самом деле она очень редко видела Мин Аня, да и никогда не общалась с ним по-настоящему. В её воспоминаниях он всегда был где-то в тени, чуть поодаль — в тот момент, когда мать приходила посмотреть, как она тренируется. Мин Ань стоял в стороне, сцепив руки, с бесстрастным лицом — позволял себе только редкий взгляд в её сторону.
О какой уж тут «добре» говорить — он даже словами с ней почти не обменивался. Так почему же… почему именно сейчас в его взгляде была та странная, пугающая нежность?
