Но стоило им встретиться взглядом с Цзи Боцзаем, как что-то холодное пробежало у них по спине. Будто этот человек в одно мгновение обнажил перед ними бездну. Его глаза были спокойны, как тихое озеро в лунную ночь, но в этой тишине читалась угроза, не нуждающаяся в словах. В горле у каждого пересохло — будто их душили невидимые пальцы.
Предводитель охраны неловко сглотнул и медленно отступил, открывая путь.
Цзи Боцзай, не спеша, поддержал Мин И одной рукой, другой ведя за собой миньюй, в котором, словно в лунном коконе, покоились израненные товарищи. Так они и сошли с горы, под взглядами сотен глаз, в полной тишине.
Когда они добрались до отведённых покоев, туда уже стремглав вбежали Янь Сяо и другие сопровождающие. Но картина, что предстала перед ними, заставила сердца сжаться.
Фань Яо едва дышал. Его грудь лишь иногда приподнималась — настолько редко и слабо, что казалось: он уже на грани между этим миром и тем. И даже эти хрупкие остатки дыхания он сохранял лишь потому, что Цзи Боцзай без устали вливал в него свою юань, отсекая от себя силу, словно резал по живому.
Он резко втянул холодный воздух сквозь зубы, тут же принялся зашивать рану, а затем велел окружающим передать внутреннюю силу, чтобы согреть обоих пострадавших.
— Это уж чересчур… просто за гранью! — снаружи голос Цинь Шанъу срывался от ярости, всё его тело дрожало. — Если бы не Чжэн Тяо, у которого, к счастью, ещё осталась капля совести, и он принял на себя несколько ударов, то что, я бы сейчас стоял здесь и собирал останки собственных учеников?!
— Наставник Цинь, прошу не гневаться, — с неловкой миной вмешался Бо Юанькуй. — Никто не хотел, чтобы всё обернулось подобным образом… Я и сам не понимаю, что на них нашло…
— Ты не понимаешь? Ваши люди из Чжуюэ, лишь бы удержать звание победителей, готовы на всё, без стыда и чести! Ты можешь говорить, что не знал, но ты прекрасно видел — они изначально хотели, чтобы наши, из Му Сина, не ушли с арены живыми!
— Состязания шести городов — это честное соперничество. И в прежние годы бывали случаи, когда кто-то погибал. Мы все, отправляясь на бой, отдаём себе в этом отчёт. Наставник, к чему столь…
— Очень надеюсь, — раздался спокойный голос сзади, и на помост медленно поднялся Цзи Боцзай, — что, если в следующих поединках погибнут участники из Чжуюэ, вы сможете повторить эти слова столь же хладнокровно.
Бо Юанькуй вздрогнул, но тут же нахмурился:
— Разве только люди из Чжуюэ применяли силу? Почему ты валишь всю вину на наш город? К тому же, на арене каждый сражается ради победы — какие тут могут быть личные счёты?
— А я, думаешь, за чем сюда пришёл? — с этими словами он поддержал Цинь Шанъу, который дрожал так, что едва стоял на ногах, — я тоже сражаюсь ради победы.
Он повернулся к Бо Юанькую, мягко улыбнувшись:
— Личных обид я, знаете ли, никогда не держу.
Бо Юанькуй открыл рот, намереваясь что-то возразить, но в тот же миг тёмная волна юань мягко, но непреложно вытеснила его за пределы покоев, выделенных Му Сину.
Он ощутил странную тревогу, хотя и сам не знал — от чего именно. Совесть была не на его стороне, и слова застряли в горле.
Небеса ведают, что взбрело в голову Да сы, если он решился вмешаться в пространство области миньюй — пусть и удалось обмануть чужаков, но всерьёз наживать себе врага в лице Цзи Боцзая… Какой в этом смысл?
— Наставник, будь спокоен, — тихо произнёс Цзи Боцзай, глядя на плывущие в вышине облака. — В оставшихся боях я не проиграю ни одного.
В первом поединке они одержали победу, но всё равно лишились звания победителя. Теперь, если они проиграют хотя бы один бой, о титуле можно будет забыть.
Глаза Цинь Шанъу покраснели:
— Если ты примешь участие во всех поединках, вымотает тебя до изнеможения.
— А разве Мин Сянь в своё время не прошла через то же самое? — он усмехнулся, как бы в шутку, но в голосе звучала решимость. — Я не могу позволить себе проиграть ей. В противном случае — как она вообще сможет взглянуть на меня?
Цинь Шанъу поперхнулся от досады, в голосе смешались горечь и раздражение:
— Сейчас ли время об этом думать?
Он с весёлой ухмылкой увернулся от шлепка, который тот сгоряча замахнулся ему отвесить, а затем остановился и бросил короткий взгляд в сторону покоев.
Фань Яо и Чу Хэ всё ещё лежали без сознания. Похоже, в грядущем бою придётся выпустить на арену Мэн Янцю. Но кроме него среди запасных не было никого, кого он знал бы лично — никому из них он не мог доверять. Оставалась ещё одна свободная позиция, и это действительно осложняло дело.
К счастью, испытание в павильоне Чжэньши, где сражаются впятером, назначено на самый последний день. У них есть ещё четыре-пять дней, чтобы найти подходящего человека.
— Как обстоят дела? — подошёл Чжэн Тяо, негромко осведомившись.
Увидев его, лицо Цинь Шанъу заметно просветлело:
— Спасибо тебе. Жизни их теперь ничто не угрожает, но на восстановление уйдёт немало времени.
Чжэн Тяо кивнул. Из-за его спины выглянула головка — девичья, с лёгким румянцем и торопливым волнением в глазах.
— С Мин И всё в порядке? — спросила она с искренним беспокойством.
Цинь Шанъу сразу узнал девушку и приподнял брови:
— Синь Юнь?
— Я… я очень хотела увидеть Мин И, — с горячей искренностью произнесла она, — потому специально примостилась в одну из звериных повозок, что шли сюда. Только что прибыла.
Она захлопала ресницами, изящно поклонилась Цинь Шанъу, и вновь с надеждой спросила:
— А где сейчас Мин И?
