Юань Цзи Боцзая, без сомнения, был силён — достаточно, чтобы привести Му Син к славе и победе в Верхних Трёх Городах. Но, как считал ван Гун, без поддержки опытной Мин Сянь, всё бы прошло далеко не так гладко.
Кем была Мин Сянь? Когда-то — сильнейшая из бойцов Цинъюне. Даже если бы она протянула руку помощи обычному культиватору с фиолетовым юань — тот смог бы блистать на турнире Собрания Цинъюнь.
Поэтому ван Гун решил: раз заручиться поддержкой Цзи Боцзая уже вряд ли удастся, то, быть может… можно попытаться переманить к себе Мин Сянь.
Он перевёл взгляд на Мин И.
Она сидела с высоко поднятой головой, её волосы были собраны в изящный узел, а длинное платье свободно ниспадало до пола. В руке у неё сверкала золотая чаша с девятью фениксами. Она взглянула на него, слегка приподняв брови, а её глаза мягко блестели, словно то, что он сказал, действительно вызвало у неё интерес.
Ван Гун выпрямил спину, и, воодушевившись, тут же продолжил:
— Госпожа Мин, должно быть, знакома с Тяньинь?
Мин И едва заметно кивнула:
— Разумеется, знакома.
Ван Гун просиял, открыл было рот, чтобы продолжить, как вдруг она повернулась к Цзи Боцзаю и, с лукавой улыбкой, обронила:
— Раз уж у неё будет ребёнок, стоит позаботиться о том, чтобы за ней хорошо присматривали, когда вернёмся.
Цзи Боцзай заметно занервничал:
— Это не так… Я… ничего такого не делал…
— Она ведь твоя служанка, господин, — напомнила Мин И, прищурив глаза.
В её голосе не было ни укора, ни боли. И выражение лица — тоже. Ни ревности, ни обиды. Цзи Боцзай чуть замер. Удивлённый, он всмотрелся в неё внимательнее — и наконец понял.
Она была рядом с ним всё это время, шаг за шагом, день за днём — прекрасно знала, что ни времени, ни желания на интрижки у него попросту не было. Её слова — не упрёк, а тонко поданная игра. Она просто разбивала на корню ловушку, расставленную ваном Гун.
Кто бы там ни был отцом ребёнка Тяньинь — сейчас, при всех, важно было лишь одно: раз уж она служанка Цзи Боцзая, признать ребёнка — обязанность. Иначе это поставило бы под сомнение его честь. А честь — это то, что не прощают при дворе.
И если Мин И не держит на него зла…, то всё остальное — не важно.
Он выдохнул с облегчением и, с улыбкой кивнув, спокойно ответил:
— Разумеется. Как скажешь.
Рядом стоявший небесный чиновник тут же выступил вперёд и, склонившись, громко обратился к Да сы:
— Поздравляю, Да сы, поздравляю от всего сердца! Вам судьба ниспослала звезду Цзывэй — мало того, что спасла Му Син, так теперь ещё и потомство даёт! Если господин и впрямь станет наследником — Му Сину суждено десятилетия благоденствия и славы!
Слова эти разлетелись по залу, как раскат грома. И вызвали мгновенное смятение.
Знать и потомки знатных родов не могли скрыть довольных улыбок. Если Му Сину суждено десятилетия славы — значит, и их дома проживут эти годы в довольстве и почёте. Великая удача, ниспосланная с небес.
Но в душе у ванов подспудно шевелилось раздражение.
Ведь изначально право на наследование принадлежало им — по крови, по положению. А теперь вдруг с неба свалился какой-то юноша с рабским прошлым — и вот он уже готов сесть им на шею?
Даже если он силён… Он не из их рода. У него нет их крови. Кто даст им гарантию, что он будет милостив к ним в будущем?
По традициям Шести городов, власть всегда принадлежала сильнейшему. Побеждал тот, кто мог вести за собой. Но победитель должен был быть не просто воином — в его жилах должна течь кровь, достойная продолжения рода. Сильная кровь рождала новых бойцов. Этого хотели все. И сам Да сы — не исключение.
А раз уж даже тяньгуань сказал своё слово, Да сы без колебаний продолжил в том же духе:
— Раз так угодно Небесам, пусть министерство займётся всем, что касается формальностей.
В тот же миг весь зал опустился на колени.
Лишь двое остались сидеть: Великий Да сы и Цзи Боцзай. Их взгляды пересеклись — с почтительного расстояния, но ясно, без прикрас.
Да сы был уже стар. Его былое острие стёрлось годами, но в нём всё ещё ощущалась тяжесть власти, накопленной временем.
Цзи Боцзай был молод, полон сил, но не кичился победой. На его лице не было ни тени гордыни — лишь вежливое спокойствие и сдержанная ясность.
В их единственном взгляде словно отразился весь переход — от одного времени к другому, от прошлого к будущему. В этот миг передача власти будто уже свершилась.
Да сы был вполне доволен. В конце концов, Цзи Боцзай действительно принёс Му Сину реальную пользу — не абстрактную, а зримую, ощутимую. А что не из их рода… Так ведь у него в руках всё равно есть то, чем можно его сдерживать. А чтобы сделать это навсегда — стоит лишь выдать за него дочь. Тогда уж точно — будет своим, станет членом семьи.
Но сам Цзи Боцзай, глядя на него, сдерживал в себе бурю.
Если бы не Да сы, не его настояние — барышня Бо, женщина из клана Бо, никогда бы не покинула Чжуюэ и не оказалась в лапах вана Пина. Не потеряла бы всего — чести, жизни, даже права быть похороненной в драконьем мавзолее. Её смерть была позорной. И виновник — он.
И если кто и должен был первым ощутить на себе его месть, то именно Да сы.
Но… не сейчас.
Пока — нет.
