С тех пор как Мин И переселилась во дворец, Сыту Линь почти не видел её. Каждый раз, когда он приезжал в Чаоян, в его руках будто бы по велению судьбы оказывалось новое дело — срочное, запутанное, не терпящее отлагательств. Он не мог с ней встретиться. Даже в её недавний день рождения он оказался связан по рукам и ногам, так и не сумев вручить ей подарок лично.
Впрочем, он считал, что так, пожалуй, даже лучше. Ему не приходилось видеть, как она сближается с Цзи Боцзаем, не нужно было, как Чжоу Цзыхуну, продолжать питать напрасные надежды.
Он уже решил для себя: будто бы однажды уже был женат. Остаток дней своих он проживёт с делами, расследованиями, уликами — с ними, и только с ними.
Вот только… Цзи Боцзай оказался до невыносимости раздражающим. Лишь только Сыту Линь завершил громкое дело, только собрался передать наверх список людей, которых лично выбрал и возвысил, — и что же он получил в ответ? Одно сухое: «Разрешаю», а за ним — целая простыня бесполезных, пафосных фраз.
Женится он, понимаешь ли. Ну женится и женится — будто бы никто прежде свадьбы не справлял! А по его виду и не скажешь — кажется, будто он вновь собирается взойти на трон.
Огонёк в жаровне уже успел сжечь половину складного донесения. Сыту Линь лишь тогда ощутил, как отпускает его злость. Он взял кочергу и аккуратно вытащил обугленный клочок.
Обугленный до черноты свиток ещё хранил на себе еле различимые росчерки пера — размашистые, будто плывущие в небесах, надменные и вместе с тем самодовольные. Несколько слов, написанных рукой Цзи Боцзая: «Наше величество и И`эр — великая свадьба. Безмерно счастлив».
Вспоминая прошлое, Сыту Линь не мог не усмехнуться с горечью. Когда-то этот человек упорно отказывался даже думать о браке. А сколько обмана, сколько тонко сплетённых интриг он пустил в ход, чтобы кружить голову его сестре Мин! И вот теперь — словно какой-то восторженный мальчишка, обретший сокровище, он не упускает ни единой возможности поведать всему свету о своём счастье.
Сыту Линь не хотел признавать, что Цзи Боцзай теперь действительно питает искренние чувства к его сестре Мин. Не хотел — и всё. Он даже видеть не желал их свадьбу.
Он аккуратно сложил полуобгоревший свиток, как ни в чём не бывало приказал Фу Юэ приготовить свадебный дар, а сам снова погрузился в кипу дел на столе. Бумаги, отчёты, показания… Всё было привычно, всё было ясно — в отличие от того, что происходило у него в душе.
Но… сколько бы он ни сидел, уткнувшись в дела, как бы ни старался отвлечься, в какой-то момент всё же поднял голову. Его взгляд скользнул по полкам с делами, остановился на одном из свитков.
Сыту Линь тяжело вздохнул. Глухо, словно этот вздох вырвался из самых глубин сердца.
Мин И представляла себе свадебную церемонию как нечто скучное, обременённое этикетом и обрядами. В конце концов, Цзи Боцзай теперь уже император, а значит — всё должно идти по установленным канонам: ритуалы предков, правила династии, жёсткий порядок. Она думала: если им удастся просто пройти обряд поклонов и уединиться в комнатах невесты — уже будет хорошо.
Но она и представить не могла, насколько сильно он всё продумал. Полгода. Целых полгода Цзи Боцзай лично занимался каждой деталью. От ковров, расстеленных по дороге, до узора на её свадебном платье — ничто не ускользнуло от его внимательного взгляда. А в сам день свадьбы Цинъюнь ещё не видел такого оживления и такого торжества.
Его тёмный дракон, и белая кошка с серебряной гривой, — оба шли в начале свадебной процессии, гордо вздёрнув головы, с алыми лентами на шеях. Народ ахал и сбегался со всех уголков столицы, глядя на них с восхищением и суеверным трепетом.
Сто восемь евнухов шагали рядом со ста восемью воинами, охраняя девяносто девять служанок, что с достоинством несли подносы с красными свёртками — в каждом по горстке морских раковин, тщательно обёрнутых в бумагу. Эти символы богатства и благословения щедро разбрасывались по сторонам, вызывая ликование и крики в толпе.
Барабаны грохотали, петарды разрывались с оглушительной силой. А посреди всего этого великолепия Цзи Боцзай восседал на коне, сияя от уха до уха. Его улыбка, казалось, вот-вот разорвёт ему щёки — настолько он был счастлив.
— Да здравствует Величественный Император! — крикнул кто-то из толпы, решившись на смелость.
Вокруг тут же поднялась суматоха — люди в испуге кинулись затыкать рот тому, кто осмелился выкрикнуть такие слова. Ведь это же — Жестокий правитель! Тиран! Кто осмелится столь вольно обращаться к нему, не боясь гнева?
Но, взглянув украдкой вперёд, они с изумлением увидели: император, сидящий верхом на своём гнедом скакуне, вовсе не гневался. Напротив, он даже повернулся в сторону смельчака и с торжественным жестом сложил руки в поклоне:
— Благодарю.
Толпа взорвалась. Удивление сменилось восторгом, и один за другим люди начали хором выкрикивать поздравления.
Они кричали — и Цзи Боцзай на каждом шагу принимал их слова с искренней признательностью, не скрывая ни капли радости, наполнявшей его сердце. В его глазах не было ни императорской надменности, ни холодного достоинства — только счастье мужчины, получившего то, к чему стремился всей душой.
По плану Министерства Ритуалов, церемония должна была пройти строго по императорскому протоколу: Мин И следовало бы ввести в дворец под присмотром церемониймейстеров, после чего торжественно даровать ей титул. Мол, так велят правила предков. Но стоило Цзи Боцзаю выслушать это, как он только холодно усмехнулся:
— Я — первый император Цинъюня за сотни поколений. И ты мне говоришь о предках? Чьих предках? Моих — или своих?
Министры из министерства ритуалов окаменели от страха и больше не осмелились перечить. Так императору позволили совершить обряд по простонародному обычаю — встретить свою невесту с пышной и радостной свадебной процессией.
Однако даже столь проницательный и расчетливый монарх не учёл одного: по народной традиции перед тем, как невеста ступит в повозку, её обязательно должны… заблокировать в родительском доме и жениху придётся пройти через испытания, прежде чем он получит свою возлюбленную.
