В жизни каждого человека бывают моменты поистине особенные. Ну, скажем, когда ради сыновнего долга перед отцом-императором покупаешь… дом на дереве.
Да как он вообще осмелился произнести вслух слова «сыновний долг» ?..
Тень — разведчик, посланный с секретной миссией, — побледнел до цвета сухой глины. Он уже мысленно выбрал себе место под надгробие: то, что он сейчас сделал, без сомнения считалось дерзостью, граничащей с мятежом.
И всё же, к его изумлению, те двое не вспылили. Они с нескрываемым пренебрежением отложили в сторону переданный императорский знак, и не стали даже поднимать разговор о дерзости. Отец-император, хмыкнув, просто отвернулся и ушёл… на кухню, будто всё это не стоило внимания. А Мин И, грациозно устроившись в кресле, закинула ногу на ногу и с любопытством спросила:
— Что же произошло такого, что он теперь сам пожаловал к нам?
Голос у неё был мягкий, с едва заметной ленцой — но в нём угадывалась сила, спокойная и несокрушимая. Ни следа той свирепости, которую ей приписывали в слухах. Разведчик был так тронут этим, что заговорил без промедления, честно и без утаек:
— По краям континента Цинъюнь начал рассеиваться древний туман… Там появились новые острова. Его Величество надеется, что отец-император вновь возглавит поход.
Мин И выслушала это и устало закатила глаза:
— Вот уж и вправду жалкое зрелище… Сам взрослый человек, а стоит только запахнуть битвой — так сразу прячется за спиной у старших.
— Его Величество полагает, что лишь отец-император и госпожа Мин способны по силе юань превзойти его, — неуверенно добавил тень.
— Тьфу ты! — Мин И презрительно скривила губы. — Это потому, что он с тех пор как сел на трон, ни разу ни с кем не скрестил меч. Совсем распустился. А вот тот юноша из рода Хэ, по-моему, куда способнее. Красная меридианная нить с рождения — редкий дар. И пусть он стал царственным зятем моего сына, но в тренировках никогда не ослабевал. Помнится, позапрошлой весной, когда мы возвращались, он попался нам на пути.
Из кухни тут же донёсся голос Цзи Боцзая:
— Верно! Стоило только взглянуть — сразу ясно: сила юань в нём крепка.
Разведчик изумлённо поднял взгляд и с недоумением перевёл глаза с одного на другого.
По всем обычаям двор царский сдержанно и даже подозрительно относился к царственный супругам. А тот, кто после брака продолжал усердно культивировать, неизбежно воспринимался как возможная угроза. И всё же… эти двое? Ни тени неприязни. Наоборот — в их голосах звучали похвала и одобрение.
Тем временем Мин И уже поднялась со своего места, прошла к столу и расправила лист бумаги. Взяв кисть, она начала писать письмо. Почерк её был решительным, размашистым. Не отрываясь от письма, она вполголоса пробормотала:
— Отправить младшего Хэ в поход — в этом я не сомневаюсь. Но вот в совете десять, а то и больше, старых министров, что поднимут шум и будут против. Если Минчэнь не справится с ними — пусть сам сдаёт корону. Значит, он всё ещё мальчишка, не император.
На лбу у разведчика выступил холодный пот. Голос его дрожал:
— Госпожа Мин… если царственный зять получит полномочия главнокомандующего, окажется во главе армии… Это действительно может быть опасным для государства.
Человеческое сердце непредсказуемо. И пусть за многие годы между царственным супругом и принцессой царила любовь, но если перед ним открыть такую власть — а вдруг он не выдержит соблазна?
— Думаешь, ему хоть капля этой власти интересна? — Мин И рассмеялась, не отрываясь от письма. — Когда он пришёл ко мне просить руки принцессы, я сама предложила ему в обмен пост великого полководца. Символ военного командования лежал перед ним — он даже не взглянул.
Четырнадцать тысяч отборных воинов. Хватило бы, чтобы взять под контроль столицу, провозгласить себя ваном, а заодно и выбрать жену покрасивее и повлиятельнее. Но Хэ Цзяньхэ тогда не дрогнул ни на миг. Даже не посмотрел вниз. Его лицо оставалось холодным, когда он произнёс:
— С моими способностями, если бы я хотел титулы и власть, мне хватило бы одного-двух лет стараний при дворе. Но сегодня я пришёл к госпоже Мин не за тем, что можно заработать. Я пришёл за тем, чего не добиться даже самыми усердными трудами.
В сердце Чанлэ не было места для него. Это осознание угнетало, но Хэ Цзяньхэ всё равно решил — сначала пусть будет обручение, а дальше… жизнь покажет.
За это решение он поплатился сполна. Старшие из рода Хэ всыпали ему тридцать ударов плетью, а потом бросили в родовое святилище на колени — на два дня и две ночи.
Когда он, пошатываясь, вышел оттуда, с распухшими коленями и кровью на плечах, его слова остались прежними:
— Лишь бы потом вы не вздумали давить на Чанлэ.
Мин И вполне понимала старших из семьи Хэ. Кто бы захотел видеть своего ребёнка — и не просто ребёнка, а с красными меридианами, рождённого с редким даром — в роли царственного супруга? Судьба у царственного супруга незавидная: во дворце, в тени, без будущего.
Но Хэ Цзяньхэ… он ни на миг не пожалел. Позапрошлой весной они с Мин И случайно повстречались на дворцовой дороге. Он шёл рядом с Чанлэ, и в его взгляде, в мягкой линии бровей, в каждом слове — было столько нежности.
Мин И тогда поняла: в юности она сама слишком долго позволяла себе быть пленницей титула. Но теперь… она не даст этому повториться. Она не станет сковывать судьбу Хэ Цзяньхэ ролью царственного супруга. Он не человек дворца. Он — человек поля битвы.
