Сыту Лин не владел юань, и потому не смог защитить Мин И — но вины в этом не было. Вина лежала на Сы-хоу, которая, презрев волю Да сы, едва не убила девушку прямо посреди дворцовой дороги.
Да сы всё прекрасно понимал. Он не собирался выносить ссору из храма и позорить Сы-хоу перед прочими чиновниками. Лишь спокойно сказал:
— Преданный мой подданный, ты и так немало сделал. О каком наказании может идти речь?
Сказав это, он бросил взгляд на Сы-хоу:
— А ты ступай. Отдохни пока.
В голосе его сквозила явная холодность. Сы-хоу сжала зубы, поняв всё без слов, — и поспешно удалилась вместе со своей свитой.
Да сы снова повернулся к Мин И и с улыбкой произнёс:
— Ты первая женщина, обладающая юань, из всех, кого я встречал. К тому же — любимая наложница господина Цзи. Что ж, нарекаю тебя «цзиньчай-дучжэ» — Воительница с золотой шпилькой. Завтра на приёме гостей ты займёшь почётное место за первым столом.
Мин И тут же опустилась в изящный поклон:
— Благодарю ваше величество за милость.
Раз зовут и завтра, значит, сегодня она ещё жива. Даже если Цзи Боцзай кипит от ярости — руки на неё не поднимет. Это прекрасно, — подумала она с облегчением.
Цзи Боцзай, даже стоя на приличном расстоянии, отлично услышал, как в её животе зазвенели счёты.
Цзи Боцзай не сдержал лёгкой усмешки — и день жизни, выходит, уже повод для такой радости?
Раньше он злился на неё — за то, что она скрывала от него слишком многое. Но теперь злость утихла. Слишком уж много она утаила — даже не знал, с чего начинать злиться. Теперь ему хотелось только одного — увидеть, кто она такая на самом деле, чего хочет, и… хватит ли у неё жизни, чтобы этого достичь.
— Раз человек нашёлся, — мягко произнёс он, протягивая руку, — я отведу её обратно. — Идём.
Мин И словно окатило холодной водой. Всё её существо подсказывало: беги. Но сейчас — под пристальными взглядами стольких знатных людей — она не могла избежать своей роли. Не могла отвергнуть протянутую руку своего супруга.
Приклеив на лицо улыбку, уродливую, ближе к гримасе, чем к радости, она подошла и вложила руку в его.
Цзи Боцзай ласково провёл пальцами по её щеке:
— Устала за день, не так ли? Пойдём, отдохнёшь как следует.
Склонившись в поклоне перед Да сы, он мягко сказал:
— Подданный откланивается.
Сыту Лин хотел что-то сказать… но осёкся, лишь молча смотрел, как тот уводит Мин И. Их силуэты, удалялись, и со стороны даже казались… подходящей парой.
Он тяжело вздохнул:
— Ваше величесвтво… Раз уж барышня Мин владеет юань, её нельзя возвращать в дом Цзи.
Да сы только теперь по-настоящему осознал, к чему всё ведёт. Он слегка хлопнул себя по лбу и с прищуром посмотрел на Сыту Лина:
— Ты хочешь сказать…
— Ваше величество могли бы подыскать подходящий предлог и устроить так, чтобы барышня Мин временно перебралась в мою резиденцию, — Сыту Лин сложил руки в почтительном поклоне. — Тогда материнская гу сможет контролировать детёныша. В противном случае, если мать и дитя едины, никакого настоящего рычага воздействия не останется.
— Разумно, — кивнул Да сы. Затем, немного нахмурившись, добавил: — Но ведь Мин И всё же официально наложница Цзи Боцзая. Какое может быть объяснение для её переселения?
— Раз уж она будет представлена внешним посланникам как боевой культиватор, то статус её не может быть слишком низким. Почему бы не объявить её моей родной сестрой? Тогда временное возвращение «сестры» в мой дом будет выглядеть совершенно естественно.
Вот за это Да сы и ценил Сыту Лина — тот всегда думал на несколько шагов вперёд, просчитывал всё до мелочей и предлагал сразу удобное решение.
Он уже собирался согласиться… как вдруг с другой стороны к ним быстрым шагом подошёл человек.
— Ваше величество, — с уважением поклонился Шэ Тяньлинь. — У старика есть одна нескромная просьба.
Гость такого ранга — как Шэ Тяньлинь — заслуживал исключительного приёма. Да сы тут же жестом велел Сыту Лину отойти и встать за его спиной, а сам вежливо вернул поклон:
— Наставник, прошу, говорите.
— У старика была дочь, — сказал Шэ Тяньлинь, не поднимая головы. — Умерла рано. Я не знал покоя долгие годы… И вот только что увидел одну девушку — черты лица её до боли напомнили ту, что ушла. Если ваше величество позволит, я готов отдать ещё одну десятую от ежегодных подношений в обмен на то, чтобы вы пожаловали мне эту девушку.
Одна десятая подношений! Да за такие деньги можно было купить несколько тысяч — если не десятков тысяч — девушек!
Да сы весь просиял:
— Если с её статусом не возникнет препятствий — разумеется, возможно. Наставник знает её имя?
— Имя мне неведомо. Но она сидела сегодня на пиру — крайнее место в первом ряду, третья справа.
Крайнее место в первом ряду… третья справа… Да сы на мгновение задумался — и, рассмеявшись про себя, понял: так ведь это же Мин И!
Он замолчал, взгляд стал напряжённым.
Шэ Тяньлинь всё ещё стоял в поклоне:
— Если ваше величество даст своё согласие — старик в придачу готов передать вашему городу десять артефактов. По силе они ничуть не уступают «Тысяче стрел в сердце».
У Да сы от услышанного едва не потекли слюнки. Он уже приоткрыл рот, чтобы сказать:
— Хорошо…
Но «хорошо» так и не успело прозвучать — Да сы вдруг почувствовал, как кто-то слегка дёрнул его за рукав. Это был Сыту Лин. И в ту же секунду слова поменяли направление:
— Хо… Хорошо-то оно хорошо, да только решать тут не мне — она ведь наложница господина Цзи.
Наложница?!
У Шэ Тяньлиня дёрнулась жилка на лбу, в глазах проступила ещё более тяжёлая, болезненная тоска:
— Старик лишь тоскует по дочери… Прошу ваше величество исполнить мою просьбу. Условия можете назвать любые.
Да что ж это за пир с небес такой?! — Да сы и правда был на грани. Всё его благоразумие шаталось под натиском предложений, от которых невозможно отказаться. Он был уже в шаге от того, чтобы кивнуть…
Как вдруг, издалека подбежал ещё один человек.
— Эй, а вы что тут все делаете? — спросил он, оглядываясь. Это был Чжэн Тяо. Он метнулся к Шэ Тяньлиню и, чуть запыхавшись, спросил: — Вы Мин И не видели?
Шэ Тяньлинь бросил на него взгляд, полный раздражения:
— Мин И? Не знаю такую.
— Ну как же! Та танцовщица из дома Цзи. Та, что сидела прямо передо мной.
Да сы услышал — и опешил:
— И ты её ищешь?
— Она… — Чжэн Тяо явно не умел врать. — У неё… шпилька упала. Я… я хотел вернуть её.
Говорил он сбивчиво, заикался, глаза бегали, как у провинившегося школьника.
Да сы чувствовал, как у него в голове гудит — просто гул какой-то. Сколько тут высокопоставленных людей — и все, один за другим, каким-то образом связаны с той самой танцовщицей из дома Цзи?!
Хорошо ещё, что у неё оказалась юань. Если бы действительно погибла сегодня — скандал был бы невообразимый.
— Ваше величество, а как насчёт того, что мы только что обсуждали? — поспешил напомнить Сыту Лин. Конкуренция росла, и он это прекрасно видел.
Шэ Тяньлинь тоже пришёл в себя, шагнул вперёд:
— Старик настаивает. Мне нужна Мин И.
Чжэн Тяо наконец сообразил, в чём суть спора, и с неохотой, но решительно склонился в поклоне:
— Я знал её раньше. Если господин Цзи к ней охладел, то я бы хотел забрать барышню Мин с собой.
Да сы оказался окружён со всех сторон, и давящая от присутствующих юань уже начинала причинять ему физический дискомфорт. Он поспешно вырвался из круга и, махнув рукой, сказал:
— Раз она из дома Цзи — пусть решает сам Цзи Боцзай. Я, по правде говоря, думаю, он слишком уж ею дорожит. Вряд ли он отдаст её кому-то из вас.
— Дорожит? — Чжэн Тяо покачал головой. — Он не любит сложных женщин. Не то что юань — даже если у неё будут какие-то боевые навыки, он не захочет держать её рядом.
— Эх, это ты не видел, как всё было, — усмехнулся Да сы, качая головой. — Стоило Сы-хоу направиться к ним, как Цзи Боцзай тут же дёрнул меня за рукав, заставил следовать за ней. Я никогда прежде не видел, чтобы он себя так вёл.
Трое мужчин вокруг — Шэ Тяньлинь, Сыту Лин и Чжэн Тяо — замерли.
Цзи Боцзай… ради Мин И… потерял самообладание?
…
Цзи Боцзай сидел в повозке с лицом, холодным как лёд, и ни разу даже не взглянул в сторону Мин И.
Понимая, что он уже принял для себя решение — смертный приговор — она не стала больше притворяться. Расположилась в углу повозки свободно, чуть прикрыв глаза, голос её был спокоен:
— Верите вы или нет, но я никогда не хотела причинить вам вреда. Я пошла во двор Цинвуюань не ради вас — внутри было противоядие, которое мне было нужно. Я просто хотела попробовать — вдруг повезёт.
Владеет юань, меридианы — сине-чёрного цвета, ищет противоядие…
Цзи Боцзай понял всё в одно мгновение:
— Ты отравлена «Лихэньтянь».
«Лихэньтянь» — яд, созданный специально для тех, кто обладает юань. Раз она ещё жива — значит, прежде у неё было немало силы.
— У господина правда есть противоядие? — Мин И приподняла веки, в глазах мелькнула надежда.
Цзи Боцзай усмехнулся, едва заметно:
— Есть. Но его — всего один флакон. Я сам держу его про запас — на случай, если вдруг понадобится. Почему я должен просто так отдать его тебе?
Её лицо сразу стало серьёзным:
— Так и вы… тоже отравлены?
— Нет, — безразлично ответил он. — Но яд этот не исчез с лица земли. Вдруг когда-нибудь и пригодится.
А значит — отдавать он не собирается.
