Подушка Мин И — та была боевой, как и она сама: из грубого серого камня, какого боевые культиваторы используют для медитаций и ночной работы с юань.
Камень был шершав, неровен, с острыми краями. Даже смотреть на него было больно. Синь Юнь поморщилась, уставилась на него с видом крайнего неодобрения…
а потом вдруг её глаза вспыхнули — идея!
Она развязала ленточку, которой была перевязана её коса, и ловко обмотала камень несколько раз, сверху добавив аккуратный бантик цвета спелой сливы сбоку.
Когда Мин И закончила дела и подошла ко сну, то остановилась, глядя на это творение:
— …Что это за странное чудо?
Каменная подушка, обмотанная в лиловую ленту, выглядела как подарок, от которого ждут извинений.
— Глупышка, — Мин И не сдержала смешка. — Это ведь тренировочный камень. Если его так обмотать, юань не будет проходить — он теряет смысл.
Синь Юнь недовольно надулась:
— Твоя юань… такая капля в море. Неужели ты даже во сне не можешь себе позволить просто спать? Только время зря теряешь.
Так и ложись. Нормально спи.
Мин И вздохнула, не зная, смеяться или сердиться… И всё же послушно улеглась — на лентами перевязанный «боевой» камень.
Тишина. Полумрак. Легкое дыхание рядом.
Синь Юнь уже с полузакрытыми глазами вдруг прошептала:
— Когда я уходила из дома… они кричали мне вслед. Называли обузой, говорили, что я — в убыток семье, что даже боевого культиватора ублажить не смогла. И потому — ни единой монеты мне не дали.
Голос её дрожал, но не сломан был — в нём звучало упрямство.
— Но я всё равно заработаю. Очень много. И я всё равно уеду. Уеду в Фэйхуачэн. Я… найду его. Обязательно найду.
Уши Мин И слегка дрогнули:
— Кого искать? — переспросила она вполголоса.
— Его… — пробормотала Синь Юнь, уже проваливаясь в сон.
И больше ничего не сказала.
Мин И только вздохнула и, не сдержав улыбки, накрыла её одеялом, аккуратно подоткнув угол.
В Цинъюне… не так много женщин, что осмеливаются сбежать из дома, да ещё и сами пробивают себе путь.
В глазах других — это равносильно игре со смертью, шагу в пустоту.
Но…
Она не даст Синь Юнь проиграть.
В Чаояне артефакты были почти повседневностью. Торговля ими между городами запрещена — так как шэньци боевые артефакты, считались военным снаряжением, средством защиты и нападения. Но сам Чаоян, как ковш, полный мастеров: десятки кузниц, сотни ремесленников. Там артефакты делались легко и быстро — и Мин И считала, что ковать обычные вещи можно разве что на еду.
Но она ошибалась.
В Му Сине мастеров шэньци почти не осталось. Внутренний двор держал одного-единственного. А редкие, даже самые простые изделия ценились на вес тысячи серебряных, не говоря уже о чём-то по-настоящему редком.
И потому, когда первая партия «Шуся Хуа Кай» была выложена на прилавок, вся улица сбежалась. Люди останавливались, толпились, разглядывали, переговаривались.
— Это… похоже на артефакт?
— Да вроде… но выставили-то его двое юнцов. Неужто у них и вправду есть мастер?
— Или это подделка?..
Толпа росла. Кто-то щурился, кто-то тянул шею, но все чувствовали, что перед ними — вещь не простая.
Мин И и Синь Юнь сегодня были переодеты в юношей: короткие одеяния, волосы прибраны под шапочки, движения — сдержанные, уверенные.
Синь Юнь всё ещё чуть поёживалась — то ли от страха, то ли от волнения. А вот Мин И чувствовала себя вполне в своей тарелке: походка широкая, голос чуть грубее обычного — всё, как надо.
— Подходите, посмотрите, — сказала она уверенно, даже чуть хрипловато. — Глаза не подведут.
С этими словами она влила в артефакт охристый поток юань — и «Шуся Хуа Кай» плавно взмыло в воздух, а потом, перевернувшись, упало на мостовую.
В ту же секунду он вспыхнул, будто расцветая: из земли взметнулась сеть ядовитых шипов, сияющих в утреннем свете. Тысячи тончайших игл образовали купол, сверкавший, будто роса на листьях. Зрелище — зачаровывающее.
Может, сама вещь и не казалась редкой, но для простых горожан она была настоящим чудом. Многие таких артефактов даже не видели ни разу в жизни.
Толпа ахнула в унисон, и тут же кто-то из богатых купцов шагнул вперёд, тряхнув увесистым мешочком:
— Мне один! Без сдачи!
Мешочек звякнул — явно больше тысячи серебряных. Синь Юнь, ещё чуть-чуть волнуясь, быстро приняла деньги, отсчитала артефакт, аккуратно передала его покупателю.
Увидев это, остальные зашевелились — одни потянулись за кошелями, другие начали советоваться, третьи спорить, стоит ли.
Но все смотрели на прилавок так, будто там лежал драгоценный металл, а не простая железная заготовка.
— Это правда?.. — раздался недоверчивый шёпот в толпе. — Разве в Му Сине появился новый мастер шэньци?
— А разве наш единственный мастер не заперт во Внутреннем дворе? Он же только для да сы кует…
— А ведь… — кто-то прищурился, глядя на сверкающие шипы, — выглядит вполне как настоящее изделие.
Мин И между делом принимала серебряные монеты и отсчитывала артефакты, в голосе её звучала уверенность:
— Завтра будет новая партия — «Хуо Шу Янхуа» «Серебряные цветы на огненном дереве». Кто интересуется — приходите, глядеть разрешается.
«Хуо Шу Янхуа» — это уже было знакомое имя среди тех, кто хоть что-то смыслил в артефактах. Услышав его, несколько знатоков, прежде лишь наблюдавших издалека, оживились.
Один из них — плотный слуга в дорогом одеянии, оттеснивший часть толпы, подошёл ближе. Примерив на Мин И острый, цепкий взгляд, он склонился в вежливом поклоне:
— Мой молодой господин нуждается в особом артефакте, сделанном под заказ. Если вы действительно мастер — имя и цена для нас не помеха.
