Тао Цичжун с улыбкой кивнул, выражая своё согласие, и как бы невзначай заговорил о свадебных дарах:
— В последние годы семейство Ван активно занимается торговлей. Если Ваша Светлость уже приняла окончательное решение, мне было бы проще обсудить этот вопрос с людьми из дома гуна Яньаня.
Сун Ичунь слегка поморщился:
— Это касается достоинства рода гуна Ин. Неужели ты думаешь, что я позволю обделить свою будущую невестку?
Именно такого ответа и добивался Тао Цичжун. Он немедленно начал извиняться, после чего они обсудили с Сун Ичунем приблизительную сумму даров. Когда Тао Цичжун уже собирался откланяться, стражник Чан попросил аудиенции.
Сун Ичунь жестом велел Тао Цичжуну оставаться и распорядился впустить стражника.
Тот вошёл, поклонился Сун Ичуню и Тао Цичжуну и, понизив голос, доложил:
— Ян Чаоцин из павильона Ичжи направляется в резиденцию принцессы Ниндэ. С собой он везёт большое количество подарков.
Взгляд Сун Ичуня тут же стал ледяным.
Он был в близких отношениях с Ши Суйланем, супругом Третьей принцессы. Благодаря матери, Сун Мо пользовался благосклонностью семьи Лу, старшей госпожи из дома гуна Ин.
Когда стали распространяться слухи о разногласиях между Сун Мо и Сун Ичунем, Лу Фули и Лу Чжили лично приезжали, чтобы разобраться в ситуации. Хотя Сун Ичунь и отшучивался, он не осмелился злословить о Сун Мо в их присутствии. Сун Мо понимал это и часто просил принцессу Ниндэ, выданную замуж в дом Лу, передать что-то вдовствующей императрице или самой императрице.
Чего он хочет добиться на этот раз?
Сун Ичунь, погруженный в глубокие размышления, нахмурился.
Тем временем Тао Цичжун, встав, почтительно поклонился и с тревогой произнес:
— Ваша Светлость, позвольте мне узнать, с какой целью Ян Чаоцин отправился к принцессе.
Сун Ичунь лишь молча кивнул, и Тао Цичжун, сопровождаемый стражником Чаном, покинул комнату.
Воцарилась тишина.
Взгляд Сун Ичуня снова упал на тетрадь с письменными упражнениями Сун Ханя.
Он раздраженно нахмурил лоб и с силой швырнул тетрадь в угол кана.
…
Гу Юй пригласил Ван Цинхуая выпить, чтобы обсудить вопрос о выделении средств на восстановление старого русла Жёлтой реки.
Ван Цинхуай, как никто другой, понимал, насколько трудным может быть положение аристократических семей: несмотря на внешнюю роскошь, они едва сводят концы с концами. Именно поэтому он часто срывался на чиновников из Шести ведомств, пытаясь получить хоть какую-то выгоду.
К тому же, Гу Юй был известен своей расточительностью: однажды он проиграл в азартной игре целый квартал всего за одну ночь.
— Конечно! — сразу же согласился Ван Цинхуай. — Десяти тысяч лянов серебра будет достаточно?
Он считал, что на дворе уже осень, и через два месяца наступит зима. Управляющие и старшие слуги разных домов вот-вот вернутся, чтобы подвести счета. Десяти тысяч должно было с лихвой хватить, чтобы пережить это время.
Но Гу Юй покачал головой:
— А если предложить пятьдесят тысяч?
Ван Цинхуай был ошеломлён.
Гу Юй говорил не как с просьбой, а как с распоряжением. Он не спрашивал разрешения, а просто приказывал: «Сделай так».
Первым делом Ван Цинхуай подумал: «А не для императрицы Вань ли нужны эти деньги?» Но сразу же отбросил эту мысль.
Надсмотрщик по соли господин Цзе, Цзе Цзинчэн, был человеком императрицы Вань. Если бы деньги были нужны ей, он сам бы всё уладил. Зачем тогда просить через Гу Юя?
Возможно, сам Гу Юй решил проявить инициативу…
В голове Ван Цинхуая роились мысли.
Если бы ему удалось через Гу Юя выйти на императрицу Вань…
Он с легкой улыбкой произнес:
— На все работы по восстановлению старого русла выделено всего девяносто тысяч. Какое срочное дело может потребовать столь крупной суммы? Вряд ли удастся получить столько из казны, но у меня есть некоторые личные сбережения. Возможно, отец поможет собрать остальное… Однако нужно будет придумать хорошее объяснение, иначе он решит, что я его обманываю.
Гу Юй, поняв его затруднения, немного подумал и предложил:
— Давай сделаем так: я и Сун Мо официально выйдем из проекта. Но внешне мы будем по-прежнему считаться партнерами. Я и дальше помогу ускорять выплаты из Ведомства гражданских работ и Ведомства финансов.
Ван Цинхуай был ошеломлен этим предложением.
К маю следующего года планировалось завершить все восстановительные работы. По предварительным расчетам, минимальная прибыль должна была составить сто двадцать тысяч лянов. Однако Гу Юй и Сун Мо уже вложили в проект шестьдесят тысяч. Даже если они отдадут ему половину от этой суммы, то не смогут вернуть свои вложения, а вся остальная прибыль достанется ему одному…
Это было похоже на ситуацию, когда змея кусает свой хвост, или на воина, который добровольно отсекает себе руку.
Что же за отчаяние заставило Гу Юя и Сун Мо пойти на такой шаг?
Умение Ван Цинхуая находить общий язык как с военными, так и с гражданскими чиновниками основывалось на одном принципе: всегда оставлять возможность для отступления. Особенно учитывая, что Сун Мо может стать его родственником — Сун Ичунь собирался породниться с домом Ван. А Гу Юй — племянник императрицы Вань. Даже обычного чиновника нельзя было бы так просто выставить, не говоря уже об этих двоих. Хотя формально у него и было право, это выглядело бы бездушно. Они обязательно затаили бы обиду, и о дальнейшей поддержке, помощи или выгодных предложениях можно было бы забыть.
Но кто из них в беде — Гу Юй или Сун Мо?
Если бы это был Гу Юй, то Сун Мо, будучи столь умным и решительным, без колебаний помог бы ему. Но если дело в самом Сун Мо… Скорее всего, всё связано с домом гуна Ин.
Необходимо будет узнать подробности.
— Нельзя так! — решительно заявил он. — Подумаешь, пятьдесят тысяч! Разве это повод так переживать? У меня есть дом в квартале Баода, он стоит как минимум десять-двадцать тысяч.
Он замялся, как будто испытывая смущение. — Но все знают, что я занимаюсь торговлей. Если узнают, что я продаю свой особняк, решат, что я обнищал. А у меня ещё выплаты на носу… Придётся продавать через посредников. Правда, в таком случае мы получим не больше десяти тысяч…
