Родственники семьи Доу уже собрались в доме, наполнив его шумом, смехом и топотом множества ног. Снаружи царила оживлённая свадебная суматоха, но в комнате невесты по-прежнему царила редкая, почти трепетная тишина.
Доу Чжао неторопливо допивала свой чай, когда за занавесом появился Цзи Юн. Он шагнул внутрь и, насупившись, спросил:
— Ты действительно собираешься выйти за Сун Мо?
На этот раз Доу Чжао не стала ни шутить, ни юлить. Она серьёзно кивнула:
— Думаю, он хороший человек.
Цзи Юн тут же вспыхнул. Его глаза налились обидой, он резко дёрнул рукавами и сердито бросил:
— Больше не хочу с тобой разговаривать!
И выскочил за дверь, раздувая за собой полы одежды.
Доу Чжао улыбнулась криво. По крайней мере, он не бросился слепо обвинять Сун Мо. Конечно, она знала, что Сун Мо сумеет за себя постоять,
но всё равно её сердце согрелось от мысли, что Цзи Юн уважаемо принял её выбор.
Не прошло и минуты, как в комнату ворвалась Чжао Чжанжу, с беспокойством в глазах:
— Шоу Гу! Скажи, я смогу приходить к тебе потом? — спросила она, и её голос дрожал от едва сдерживаемых слёз.
Доу Чжао вспомнила, как они сидели под сенью старого дерева, наблюдая за муравьями, и с теплотой в сердце произнесла:
— Конечно, можно! Ты же сама мечтала увидеть особняк гуна Ин.
Говорят, их сад создан в лучших традициях Цзяннани: вода для озера поступает прямо из Тайепу. Летом там можно кататься на лодках, зимой — скользить по льду, а весной и осенью — ловить рыбу! Если ты не увидишь это своими глазами, то пожалеешь!
Чжао Чжанжу рассмеялась сквозь слёзы:
— Ты снова надо мной издеваешься! Весной рыба там размером с фасолинку — что там ловить?
Но, несмотря на весёлые слова, слёзы снова навернулись на её глаза. У Доу Чжао тоже защипало в горле.
Вскоре обе девушки, прижавшись друг к другу, плакали в голос, словно пытаясь выплакать всю горечь скорого расставания.
Когда слёзы наконец иссякли, Доу Чжао поднялась, вынула из сундука пару золотых заколок и протянула их Чжао Чжанжу:
— Возьми.
Пусть это будет тебе на память обо мне.
Чжао Чжанжу была очень удивлена:
— Как же так?
Ты же выходишь замуж — это я должна была сделать тебе подарок, а не наоборот!
— А кто вышивал для меня ту юбку с лошадками? — с нежностью в голосе спросила Доу Чжао. — Теперь я хочу сделать тебе подарок.
Чжао Чжанжу, не в силах сопротивляться, крепко прижала к себе лакированный ларец с золотыми заколками и вновь не смогла сдержать слёз.
— Ах ты, глупая моя девочка, — засмеялась тётя Чжао, пришедшая попрощаться. Слёзы катились и по её щекам. — Невеста ещё держится, а ты ревёшь в три ручья!
Кто знает — поймёт, что вы близки как сёстры, а кто не знает — подумает, будто ты сама идёшь замуж!
Она велела Сужуань умыть Чжао Чжанжу и привести её в порядок, чтобы та могла улыбаться гостям.
После обеда прибыли придворные мастерицы: одна — укладывать волосы, другая — следить за чистотой лица, третья — поправлять наряды. Дом наполнился хлопотами.
Чжао Чжанжу не удалось больше поболтать с Шоу Гу. Пока Доу Чжао причёсывали, она тихо пробормотала себе под нос:
— Ах, если бы и я могла выйти замуж…
Её мать нахмурилась:
— Что ты там лепечешь?
— Ничего, мама, — быстро произнесла Чжао Чжанжу, покраснев.
Однако Доу Чжао уловила в её голосе нотки волнения.
Её сердце забилось чаще.
Она осознала, что жизнерадостная и энергичная Чжанжу уже мечтает о собственном счастье.
«Ну что ж, — подумала она, нежно глядя на кузину, — в этой жизни я уже изменила так много вещей… Почему бы не изменить и её судьбу?»
Пока Сужуань приводила в порядок Чжао Чжанжу, Доу Чжао тихо сидела, слушая наставления своей матери. Тётя рассказывала ей, как вести себя в новом доме, как уважать старших и ладить с родственниками.
Когда-то давно, перед свадьбой с Вэй Тиньюем, её тётя успела рассказать ей только о первой брачной ночи, но тогда многое осталось недосказанным. Теперь же она словно пыталась наверстать упущенное.
Дом гуна Ин был полон скрытых течений. Сун Ичунь был не простым тестем, а Сун Мо — не обычным мужем. Возможно, эти простые правила ей и не пригодятся, но Доу Чжао всё равно слушала с лёгкой улыбкой, послушно кивая, словно была самой кроткой и идеальной дочерью на свете.
Тётя, казалось, была довольна своими наставлениями: за час она выпила четыре или пять чашек чая, прежде чем с неохотой замолчала. Сусин за это время уже трижды заглядывала в комнату и выходила обратно, как тень. Доу Чжао, уловив тревогу на её лице, неспешно поднялась и сама налила тёте ещё чаю.
Как только тётя отвела взгляд, Доу Чжао тихо спросила Сусин:
— Что случилось?
Сусин, не скрывая беспокойства, ответила полушёпотом:
— Хозяин с хозяйкой ссорятся!
Доу Чжао замерла.
Вчера после обеда Ван Инсюэ по какой-то причине вдруг закашлялась кровью и потеряла сознание.
Кормилица Ху в панике бросилась искать господина, но в это время Доу Шиюн за закрытыми дверями терпел отповедь от пятого брата.
Гаошэн, опасаясь нарушить ход важного разговора и испортить свадебное настроение, не посмел вмешиваться. Он сам тайком привёл лекаря через задние ворота.
Врач лишь покачал головой, сказав, что проблема не столько в теле, сколько в душе. Он отметил, что сердце, поражённое гневом, трудно исцелить. Если хозяйка не научится отпускать обиды, болезнь может затянуться на долгие годы.
Гаошэн очень переживал, но не знал, как действовать. Он пошёл искать совета у хозяина, но увидел, что тот увлечённо играет в вэйци с Шоу Гу. Не желая портить настроение, он подождал, пока партия закончится, а мужчины не перекусят поздним ужином и не прогуляются в саду. И лишь когда Доу Чжао ушла к себе, он осмелился сообщить обо всём.
Доу Шиюн встревожился и поспешил к Ван Инсюэ. Однако вместо болезни он застал хозяйку, распекающую слуг. Она нещадно ругала не только молодых девиц, но и кормилицу Ху.
Доу Шиюн всегда ценил людей. Он щедро награждал старых слуг, заботился о своих подчинённых и высоко ценил каждую пару рук. Увидев, как без разбора ругают верных помощников, он почувствовал внутреннее смятение.
