Сусин, не говоря ни слова, поставила деревянное ведёрко с тёплым чаем на длинный стол у стены и тихо вышла, прикрыв за собой решётчатую дверь внутренней комнаты.
В комнате сразу стало тихо. Откуда-то издалека доносился мерный бой сторожевого барабана.
— Что тебе сказали принцесса Ниндэ и госпожа Лю? — спросил Сун Мо.
Весь день они провели порознь: он сопровождал Сун Ичуня, развлекая гостей-мужчин, а она оставалась рядом со старшей снохой семьи Лю, прислуживая знатным дамам. Хотя они оба знали, где находится другой, поговорить им не удавалось.
Среди всех родственниц, присутствовавших на церемонии признания невестки, самая знатная — принцесса Ниндэ, а самая уважаемая — госпожа Лю. Если бы они приняли Доу Чжао с теплотой, это имело бы большое значение для её будущего положения в кругу родни и в высшем свете столицы.
— Ничего особенного, — с улыбкой ответила Доу Чжао. — Мы просто говорили о повседневных делах. — Поняв, что Сун Мо действительно дорожит мнением семьи Лю, она рассказала ему о приглашениях, которые они ей сделали. — Они сказали, что позже пришлют официальные приглашения.
Сун Мо был искренне рад. Принцесса Ниндэ и госпожа Лю были сдержанными, благовоспитанными, но непростыми женщинами, которые никогда не спешили приближать к себе кого-либо. А пригласить в свой дом — это уже было проявлением редкой благосклонности.
— Похоже, ты им понравилась, — с улыбкой сказал он.
Он вспомнил, как при жизни его мать, госпожа Цзян, тоже пользовалась их расположением. Мысль об этом вызвала у него щемящее сожаление.
Если бы только матушка была жива…
Он вспомнил день под виноградной беседкой. Тогда мать спросила его: «Сколько лет той девушке, с которой ты познакомился в Чжэндине?»
И он, не подумав, ответил: «Она уже помолвлена…»
В те ночи он не раз задавался вопросом, зачем он сказал это.
Вскоре после этого в семье произошла трагедия: скончался третий дядя, и дом погрузился в хаос. Его личные переживания отошли на второй план, уступив место общим заботам.
Сейчас, вспоминая те события, он вдруг осознал, что, возможно, именно тогда в нём зародились чувства к Доу Чжао. Эта мысль поразила его.
Он невольно поднял глаза и увидел Доу Чжао, одетую в шёлковый халат цвета лунного света. Она полулежала на бордовом валике из тонкой шерсти, неторопливо перелистывая книгу. Её густые чёрные волосы были собраны в аккуратный пучок. Их блеск выдавал их густую и мягкую структуру.
«А что, если распустить их?» — промелькнула мысль.
В его воображении возникла картина: Доу Чжао лежит на постели, её чёрные волосы рассыпаются по подушке, словно вороново крыло. Чёрный цвет её волос, белая кожа, багряная подушка… Эти насыщенные оттенки, тревожная красота — всё это пылало в его сознании, словно пламя, охватившее всё его существо. Жар поднимался к его лицу, и ему казалось, что она сама — огонь.
Он поспешно отвёл взгляд.
— Господин Ян ещё позавчера говорил, что хочет представить тебе людей из павильона Ичжи на второй день после свадьбы, — начал он, словно очнувшись от своих мыслей. — Я хотел познакомить тебя с ними лично, но боялся, что отец может отправить кого-то пораньше в семейный храм, поэтому перенёс встречу на день после нашего возвращения от твоих родственников… Я взял отпуск на пять дней и вернусь в суд послезавтра во второй половине дня. Утром у нас будет полдня в запасе. До этого мы можем сходить поклониться у матушкиной могилы…
Он говорил рассеянно, не совсем осознавая, что произносит.
Доу Чжао была поражена тем, что он хочет представить ей своих людей — не только слуг из павильона Ичжи, но и, возможно, тех, кто составляет его скрытую опору в борьбе с отцом.
Она была удивлена и тронута.
Сун Мо действительно воспринимал её не просто как свою супругу, но как союзницу, спутницу, с которой можно разделить и дом, и дело.
Однако… Вспомнив, как он только что покраснел от одного её взгляда и всё это время бормотал, отводя глаза, ей стало одновременно и смешно, и досадно. Вся торжественность момента рассыпалась в прах.
Она была полностью одета — а он уже смущался. Что же будет потом?
Тем не менее, она незаметно обратила внимание: среди служанок павильона Ичжи не было ни одной, кто обслуживал бы Сун Мо по-настоящему близко — все были заняты грубой работой. А среди его личных слуг были только юноши. Это её очень успокоило.
Воспользовавшись его речью, она надела ватник и с улыбкой сказала:
— У нас ведь вся жизнь впереди. Не обязательно торопиться. Если сейчас времени не хватит — познакомимся позже. Я ведь не раз имела дело с господином Яном, с его помощью справимся и с хозяйством.
В глубине души она осознала, что ещё до рассвета Сун Ичунь отправил матрону — кормилицу Лю — с просьбой поторопиться и отправиться в семейный храм. К счастью, она с детства привыкла вставать рано, поэтому встала даже раньше, чем Кормилица Лю. Иначе по всему дому ходили бы слухи о том, что новая госпожа ленива.
Мальчика охватила страсть 🔥 спасибо большое за перевод ❤️
Дальше будет круче😉