— Гу Юй, — прервал его Сун Мо. — Ловить воров — задача Пяти управ и Шунтяньского префекта. Если мы вмешиваемся, это может выглядеть так, будто мы им не доверяем. Мало того, что это вызовет недовольство, так они ещё и будут мешать. А какой в этом смысл? Лучше дать им повод быть нам благодарными — в будущем это может пригодиться.
Он сделал паузу, и в его голосе послышалась ледяная нотка:
— Ворота столицы до сих пор не перекрыты. Как ты думаешь, есть шанс поймать тех, кто сбежал?
Гу Юй промолчал.
— После префектуры, — продолжил Сун Мо, — мы направимся в Главное военное управление. Раз эти люди прибыли из Цанчжоу, пусть и там нам дадут исчерпывающий ответ.
Несмотря на обстоятельства, Гу Юй всё ещё испытывал глубокое недовольство:
— …Мы должны показать этим людям, с кем они имеют дело!
Если бы его старший дядя был жив, он, вероятно, разделял бы эти мысли.
В глазах Сун Мо промелькнула грусть. Он понимал, что если не сможет найти для Гу Юя занятие по душе, тот вряд ли сможет долго оставаться на месте.
— Гу Юй, — тихо произнёс Сун Мо после некоторого раздумья, — у меня есть для тебя особое поручение. Я могу доверить его только тебе.
Гу Юй мгновенно оживился:
— Яньтан, всё, что угодно! Это связано с Цанчжоу? Мне нужно поехать туда?
Сун Мо улыбнулся, но затем его лицо вновь стало серьёзным. Он сделал знак Гу Юю, чтобы тот наклонился ближе, и прошептал:
— Поскольку Аньлу Хоу так настойчиво пытался сосватать отцу эту невесту… постарайся сделать так, чтобы кто-то из его людей оказался связан с этими ворами. Хотя бы косвенно участвовал в их укрывательстве.
— Я понял! — воскликнул Гу Юй, сжимая кулаки. — Я сделаю так, что у него не останется ни единого шанса оправдаться!
— Вот именно, — усмехнулся Сун Мо. — Ты повзрослел и теперь понимаешь, что не всё можно решить напрямую.
Гу Юй смутился от похвалы и покраснел.
…
В это время Доу Мин, весело насвистывая, стремительно вылетела из переулка Люэ и, не снимая плаща, направилась прямо в кабинет Вэй Тиньюя, расположенный в доме хоу Цзинина.
В кабинете царила тишина, лишь молодой слуга усердно протирал стол.
Доу Мин нахмурилась:
— Где хоу?
Слуга поспешно поклонился и с почтением ответил:
— Господин узнал, что в доме гуна Ина произошёл пожар. В это время господина гуна и его наследного сына не было дома, а пламя добралось до внутреннего двора. Хоу очень встревожился и поспешил туда…
Не успел слуга договорить, как лицо Доу Мин исказилось от гнева. Развернувшись на каблуках, она молча вышла из кабинета.
Чжу`эр, новая приближённая служанка Доу Мин, поспешила сказать:
— Госпожа, ведь дом гуна Ина и дом хоу Цзинина — родственники. Сейчас все отправляются с визитом — почему бы вам тоже не навестить четвёртую госпожу? Заодно сможете вернуться вместе с господином хоу!
Чжу`эр раньше служила у бабушки Доу Мин. Её звали Чжу, и каждый раз, когда Доу Мин звала её, в её голове словно звучало: «жемчужинка». Это имя она особенно любила. Девушка оказалась сообразительной и живой, и Доу Мин специально взяла её к себе.
Но услышав эти слова, лицо Доу Мин тотчас потемнело.
— Я не поеду! — отрезала она. — Пусть он сам ездит! Пусть и не мечтает, что я поеду заискивать перед Доу Чжао!
Её голос дрожал, а в глазах блестели слёзы, которые она изо всех сил старалась сдержать.
Чжу`эр лишь тихо вздохнула и не стала продолжать спор. Она поспешно помогла госпоже привести себя в порядок и переодеться.
Доу Мин ждала мужа, но лишь под вечер, ближе к ужину, он наконец вернулся домой.
Её охватила тоска, и она не смогла сдержать едкий тон:
— Почему ты вернулся только сейчас?
Вэй Тиньюй был удивлён:
— Разве ты не слышала? В доме четвёртой барышни произошёл пожар.
Четвёртая барышня, четвёртая барышня! — мысленно воскликнула Доу Мин. Они уже женаты, и по всем правилам он должен называть Доу Чжао «тётей по матери» или хотя бы уважительно «госпожой». А он продолжает называть её «четвёртой барышней», как будто и не было никакой свадьбы!
От этой мысли на сердце Доу Мин стало ещё больнее.
— Ты мог бы называть её по-другому? — спросила она, широко раскрыв глаза. — А то кто-нибудь подумает, что моя сестра до сих пор остаётся незамужней!
Не успели слова стихнуть, как в памяти всплыл тот самый взгляд, которым Вэй Тиньюй провожал Доу Чжао в тот день. Он обернулся и посмотрел на её покои… И словно плотину прорвало: эмоции, которые он так долго сдерживал, вырвались наружу.
— Вы, должно быть, до сих пор думаете, что моя сестра не замужем? Вот и поспешили сюда, услышав, что Сун Яньтан нет дома? Ну что, поговорили с ней? Она, вероятно, успела пожаловаться вам, как ей страшно?
— Что вы говорите?! — даже с его мягким характером, Вэй Тиньюй не смог сдержать гнев. Его слова были полны возмущения. — Вы понимаете, что говорите? Я даже не видел вашу сестру. Просто… пришёл, как родственник, чтобы выразить сочувствие. Как вы могли такое подумать? Раньше вы были совсем другой… Что с вами стало?
Он был искренне разочарован. Но в глубине души, несмотря на возмущение, он невольно вспоминал ту Доу Чжао, которую увидел сегодня.
Когда он оказался в поместье гуна Ина, он случайно заметил, как Доу Чжао вышла провожать гостей. Высокая, уверенная, с сияющей улыбкой и благородными, свободными манерами — он как будто окаменел. Его настроение сразу же испортилось. Хотя его уверяли, что Сун Яньтан вот-вот вернётся, он больше не смог оставаться в поместье и ушёл, сам не зная, зачем и куда.
А теперь, когда он вернулся, его встретила не тёплая встреча и живой интерес, а истерика с бессмысленными упрёками. На фоне этого лёгкость и открытость Доу Чжао показались ему ещё более недосягаемыми, почти ослепительными.
Чувствуя горечь, он развернулся и направился к выходу.
Доу Мин встревожилась. Она бросилась вперёд и преградила ему путь:
— Ты не смеешь уйти! Если ты сейчас уйдёшь… я… я больше никогда с тобой не заговорю!
