Доу Чжао мудро не стала спорить. Она осторожно перевела разговор на бабушку Дэчана, которая болела в Исине, и с облегчением заметила, что внимание тётки немного сместилось.
Когда беспокойство отступило, настроение госпожи Цзи заметно улучшилось. Заботливая материнская энергия, которую она так щедро изливала на сына, теперь обратилась к её племяннице. И тут же последовал вопрос:
— А ты, Шоу Гу, как? Не обижают тебя в доме гуна?
Доу Чжао, конечно же, выбрала из всего только хорошее. И действительно, Сун Мо вёл себя с ней гораздо мягче и внимательнее, чем в прошлой жизни. И вся их судьба, такая сложная тогда, теперь начинала обретать совсем другие очертания — в которых можно было ждать и надеяться.
Госпожа Цзи слушала её с улыбкой, на её лице читалось настоящее облегчение. И, словно желая благословить, она произнесла с искренним теплом:
— Десятого числа — день хороший. Поедем вместе в храм Кайюань, там — место почитания Гуаньинь. Помолишься, попросишь благословения. Пусть Бодхисаттва подарит тебе младенца — мальчика, счастливого, сильного, чтоб украсил дом мужа.
Доу Чжао слегка покраснела, склонила голову и тихо произнесла:
— Лучше пока не проводить никаких обрядов. Если до конца года ничего не случится, тогда и подумаем.
— Тоже верно, — кивнула госпожа Цзи, немного подумав. — Сейчас ты только-только вошла в новую семью, и к тебе и так приковано слишком много взглядов. Если ты поедешь в храм Кайюань с молитвой о потомстве, кто-то может неправильно понять. Оставь это мне.
В уголках глаз Доу Чжао сверкнула влага.
Только мать… только мать может так всё продумать и заранее обо всём позаботиться.
Она кивнула с силой, словно давая клятву про себя — не обмануть её доброту. А вслух весело поддразнила:
— Ну тогда, тётушка, сходите за меня и вытяните у Гуаньинь самую лучшую удачную цянь!
— Ах ты, болтушка! — рассмеялась госпожа Цзи, покачивая головой с улыбкой.
Вместе они пошли в комнату, где остановилась тётушка, и проговорили там почти до полуночи, вспоминая былое, перемежая сплетни весёлыми вздохами.
…
На следующее утро Доу Чжао начала убеждать Шестую тётушку вернуться в Кошачий переулок:
— Одиннадцатая невестка скоро родит. Вам лучше быть рядом с ней — так ей будет спокойнее.
— Мы живём рядом, — мягко улыбнулась госпожа Цзи. — Если что-то начнётся, из дома сразу пришлют сказать.
Но не успела она договорить, как вбежал слуга с вестью из Кошачьего переулка. Оказалось, что невестка Хань ещё накануне, когда вернулась домой, почувствовала схватки. Она не хотела тревожить свекровь и Доу Чжао, поэтому велела подождать с сообщением. К счастью, в доме всё было приготовлено: и повитуха, и опытные кормилицы уже стояли наготове. Но всё же это были первые роды, они начались с вечера, и до утра ребёнок так и не появился.
Повитухи сохраняли спокойствие, они действовали опытно, но Чжэнчану, будущему отцу, стало по-настоящему страшно. В панике он послал за матерью, чтобы она скорее приехала.
Теперь и в доме на улице Цинъань уже никто не мог усидеть спокойно.
Тётушка отвела Шестую госпожу в Кошачий переулок, а Чжао Чжанжу, конечно же, осталась с Доу Чжао.
Обе сестры были взволнованы и метались по комнатам, словно птицы в клетке.
— Зря я, наверное, оставила Шестую тётушку у себя… — с тревогой бормотала Доу Чжао. — Роды — это ведь шаг от жизни к смерти, разве не могла я потерпеть до завтра, чтобы поговорить?.. — проговорила она, глядя в пол с сожалением.
Чжао Чжанжу же, сложив ладони и обратив взор к западу, благоговейно шептала молитву:
— Пусть всё пройдёт благополучно… Пусть будет лёгкий род…
И вот, когда солнце уже стояло высоко в зените, наконец пришла радостная весть из Кошачьего переулка: Невестка Хань благополучно родила крепкого сына весом в семь цзиней!
Улица Цинъань сразу же наполнилась ликованием.
Доу Чжао и Чжао Чжанжу, не мешкая, отправились поздравить молодую мать.
Ребёнок был очаровательным: пухлый, розовощёкий, с густыми чёрными волосами — настоящий маленький Доу. Когда Доу Чжао взяла его на руки, ей не хотелось с ним расставаться. Чжао Чжанжу, бегая вокруг неё, то и дело жалобно взвизгивала:
— Ну дай мне подержать! Дай подержать хоть чуть-чуть!
Комната наполнилась смехом и радостью. Даже невестка Хань, которая лежала на высокой подушке с бледным лицом и усталыми глазами, не могла сдержать счастливой улыбки.
Тем временем Пятая тётушка, которая жила на другом конце города и не успела приехать первой, уже отправила гонца с поздравлениями. И вот кто-то, кого Доу Чжао совсем не ожидала увидеть, вошёл в комнату вместе с её отцом.
Доу Чжао так и ахнула от неожиданности.
Сун Мо, словно ничего не произошло, улыбнулся ей с самым невинным видом:
— Я пришёл с тестем, чтобы выпить чаю, — пояснил он.
Ну конечно, ты пришёл с отцом… Только вот как вы вдруг оказались вместе?
Доу Чжао с подозрением сощурила глаза. А Доу Шиюн, сияя от счастья, с видом заговорщика прошептал дочери:
— Да, Яньтан заходил ко мне на чай. Мы поговорили как настоящие мужчины.
Доу Чжао едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Этот человек совсем перестал стесняться! Она метнула в сторону мужа выразительный взгляд, намекая, чтобы он немного поубавил свою активность.
Сун Мо, конечно же, сделал вид, что ничего не заметил. Он спокойно подошёл к Доу Чжэнчану и с должной серьёзностью произнёс:
— Поздравляю с пополнением!
Доу Чжэнчан был так счастлив, что, казалось, утратил ощущение реальности. Он метался по комнате, раскланивался со всеми, благодарил и повторял:
— «Счастье общее! Общее счастье!»
Все снова рассмеялись, и в комнате зазвенело от смеха.
Чжао Чжанжу, услышав это, не удержалась и передразнила Сун Мо, старательно копируя его ровный, как по лекалу, тон:
— «Я сопровождал господина тестя, пришёл выпить чаю…»
— Тебе бы в рот сахарное яйцо засунуть — может, хоть тогда заткнёшься! — воскликнула Доу Чжао, хватая её за щёку.
Чжао Чжанжу тут же отпрыгнула и спряталась за спину Шестой тётушки:
— Смотрите, смотрите! Шоу Гу меня обижает!
Шестая тётушка от смеха прикрыла глаза и, улыбаясь, сказала:
— Пока я рядом — не посмеет она тебя обидеть!
Чжао Чжанжу, весело выглядывая из-за тётки, стала корчить Доу Чжао рожицы, а та только качала головой, закатывая глаза.
Тётушка Чжао же вздохнула и чуть с упрёком заметила:
— Вот так всегда. Пока она молчит, она кажется приличной девушкой. Но как только открывает рот, будто натянутая струна лопается. И что с тобой потом делать?
Улыбка на лице Чжао Чжанжу слегка дрогнула, а глаза потускнели. Но она быстро взяла себя в руки и снова изобразила веселье. Она щебетала, смеялась и болтала с Шестой тётушкой и Невесткой Хань, словно ничего не произошло.
Доу Чжао, наблюдая за ней, едва не расплакалась.
Позже, когда Сун Мо подошёл, чтобы посоветоваться о подарке на трёхдневную церемонию новорождённого, она не выдержала и поделилась с ним своими переживаниями:
— Знаешь… я думаю, что вся её беспечность — это лишь способ успокоить тётушку. Наверное, она с самого начала всё понимала.
Сун Мо сжал её ладонь и мягко сказал:
— Моя бабушка всегда говорила: «Даже на каждую травинку — по капле росы». У каждого своя судьба. Просто её ещё не настала.
— Хотелось бы верить… — со вздохом ответила Доу Чжао.
Тем временем Шестой дядя дал младенцу имя — Ци Цзинь (Семь Цзиней), в честь его веса при рождении.
А Доу Чжао, охваченная нежностью и любовью, решила задержаться в доме на улице Цинъань ещё на пару дней. Она ждала, когда завершится обряд «смывания трёх дней», и только после этого собиралась вернуться в дом гуна.
