Когда все вокруг начинают казаться подозрительными, — подумала Доу Чжао, — можно ли вообще вернуться к покою?
Мысль вспыхнула и тут же потухла, как искра в снегу. Рука её невольно скользнула к животу. Лицо стало немного строже. Она кивнула — и велела ввести Чэнь Цзя.
Тот вошёл с низким поклоном, не осмеливаясь даже поднять глаза. Доу Чжао спокойно — почти отстранённо — приняла поклон.
Но говорить стала сразу, без обиняков:
— Скажи мне прямо: зачем ты спас мою служанку?
Женщины из внутреннего двора — особенно те, кто имеет влияние, — всегда были для него загадкой. Поэтому Чэнь Цзя держался предельно вежливо и сухо:
— Смиренный слуга… просто оказался рядом. Увидел — вмешался. Это моя прямая обязанность…
Но Доу Чжао усмехнулась. Тихо, но с таким оттенком, что воздух в зале будто похолодел.
— Я уже дала тебе шанс, — перебила она. — Раз ты не смог им воспользоваться — мне нечего больше сказать.
Она взяла чашку с чаем, чуть наклонила голову — и Сусин сразу поняла: пора.
— Проводи, — коротко сказала та.
У Чэнь Цзя на лбу выступили крупные капли пота.
Эта женщина… это не просто жена гуна. Это Доу. Такая — проглядеть нельзя. Раз промахнулся — не догонишь.
И он рухнул на колени.
— Госпожа! Прошу вас… прошу — спасите мою жизнь!
Доу Чжао даже не взглянула. Поднялась и шагнула к ширме, за которой стояли охранники.
Всё. Кончено, — пронеслось у него в голове.
И тут, срываясь на отчаяние, он крикнул:
— Госпожа! Госпожа, прошу! Я давно… давно хотел с вами поговорить. Просто не знал как подобраться.
Увидел повозку с охраной господина наследника — и подумал, может быть, вы там… Я просто… пошёл следом. А там… нападение…
Её шаг замер.
Доу Чжао чуть обернулась. В голосе — ледяное спокойствие, но взгляд чуть прищурился:
— Ты хотел видеть меня?
В груди у Чэнь Цзя дрогнула надежда. Он почувствовал — ниточка ещё не порвана. И если она даёт ему говорить — нельзя лгать. Ни на полслова. Ни на полтона.
Слишком она проницательна. Лучше сказать всё как есть — вдруг ещё можно что-то исправить.
— Благодаря великой милости господина наследника, — с поспешной благодарностью начал Чэнь Цзя, — господин Ван теперь не держит на меня зла, а командующий гвардии Цзинъи господин Ши, тоже стал относиться ко мне с благосклонностью…
Он старался говорить вежливо, но быстро — как человек, чья жизнь висит на волоске.
И, всё же склонившись ещё ниже, заговорил горячо, с мольбой:
— Смиренный слуга дерзает просить госпожу… если бы вы смогли замолвить за меня слово перед господином наследником…
И тут же ударился лбом об пол — один раз, второй, третий.
— Если госпожа окажет мне такую милость, моя жизнь … будет ваша. Что бы вы ни приказали — я выполню. Без оглядки. Хоть в огонь, хоть в воду.
Доу Чжао стояла молча. В её взгляде не дрогнуло ни единой черточки. Холодный, прямой — будто прозрачное лезвие.
Ты хочешь клясться верностью? — подумала она. — А если всё это с самого начала твоя игра?
Если ты сам подстроил нападение… Тогда хоть лоб расшиби — всё напрасно.
— Я поняла, — тихо, отрывисто сказала она, развернулась и вышла из зала.
Чэнь Цзя только тогда осмелился поднять голову.
Он долго смотрел на расписную ширму с порхающими бабочками, будто ища в этом пёстром узоре ответ на свой страх.
Слишком холодна… Слишком умна… Намного опаснее, чем я думал.
Она поможет?
А если поможет — смогу ли я потом рассчитаться?
Я выбрал её. Но правильно ли?
К счастью, характер у него был не из слабых.
Он глубоко вдохнул, убрал с лица остатки растерянности, поднялся и, шагнув за мальчиком-служкой, покинул Малый цветочный зал твёрдым, уверенным шагом.
У подножия искусственной скалы из камня тайхуа, рядом с Малым цветочным залом, Доу Чжао остановилась и негромко спросила:
— Удалось выяснить, кто были те люди?
Ся Лян с трудом отвёл взгляд:
— Пока нет.
— Как только что-то узнаешь, сразу сообщи мне, — коротко сказала она.
— Слушаюсь, госпожа, — с искренним почтением поклонился он.
Доу Чжао невольно задумалась. Ся Лян прежде тоже бывал у неё на поручениях, но не припоминала, чтобы он прежде был настолько уважителен, почти — почтителен. Неужели это Сун Мо так велел? — мелькнуло у неё в голове.
Покачав головой, она вернулась в свои покои, поднялась на кан и, устроившись у подушек, всё ещё мысленно возвращалась к Чэнь Цзя — к его лицу, к словам, к мольбам.
И так глубоко погрузилась в мысли, что даже не услышала, как вернулся Сун Мо. Его появление заставило её вздрогнуть.
— Почему никто не сказал, что господин наследник вернулся?! — укоризненно обернулась она к Сужуань.
Служанка тут же потупилась, щёки её порозовели.
— Это я велел им молчать, — вмешался Сун Мо, переодетый, свежий после дороги. Он улыбнулся и сел рядом. — Захотел посмотреть, чем ты занимаешься, когда остаёшься одна…
Он чуть наклонился вперёд, с теплым блеском в глазах.
— Не думал, что застану тебя вот так — сидящей в задумчивости, одна, без книг и без иголки. Скучно, да?
Он взял её за руку, и в голосе прозвучала лёгкость:
— На следующем отдыхе повезу тебя в западные горы Сишань — полюбуемся хризантемами. Осенью они особенно хороши.
— В повозке я точно не поеду, — с мягкой усмешкой сказала Доу Чжао, — что в тех хризантемах? Лучше подождём снега — и поедем смотреть на цветение сливы.
К тому времени всё уже станет ясно — есть ли у неё ребёнок или нет. А там и до благоволения небес рукой подать. Что бы ни думал Сун Ичунь, теперь он не властен вмешиваться в её жизнь.
— Отличная мысль, — с живым блеском в глазах отозвался Сун Мо. Раз уж она хочет, значит и он хочет. — Только к тому времени в Сишане будет совсем холодно. Надо заранее сшить тебе несколько тёплых одежд. Сейчас же! — Он крикнул через дверь: — Позови Чэнь Хэ. Пусть откроет кладовую. Пусть госпожа сама выберет, какие шкуры ей по душе.
Но Доу Чжао поспешно взяла его за руку:
— Уже поздно. Утром разберёмся, — и, посерьёзнев, спросила: — Как прошло во дворце?
— Ну что ж, — Сун Мо усмехнулся и, как бы невзначай, провёл пальцем по её носу, — ты ведь опять оказалась права. Императрица действительно велела мне отправиться в Ляодун.
— Но… — он чуть наклонился вперёд, голос понизился, — я сказал, что в доме был пожар, расследование ещё не закончено, сам уехать не могу. И предложил вместо себя… Гу Юя.
— Его ведь как раз временно отстранили, сидит дома без дела. Императрица за него замолвит слово, а император уж точно не станет мешать. Пусть едет, глянет, как там на границе живут. А то всё по улицам да по пиршествам шатается, какой же это воин?
Доу Чжао округлила глаза. Он и правда так быстро всё придумал?
На Ляодун — Гу Юй… Идея и вправду безупречная. И императрице ответ есть, и самому не ехать. А главное — никакой связи между Сун Мо и Ляодуном. Всё — как будто бы — улажено.
Камень, сдавливавший грудь, наконец упал. И где-то в уголках глаз появилась лёгкая, сияющая радость.
Сун Мо с любовью посмотрел на неё и, наклонившись ближе, прошептал у самого уха:
— Стоит мне вернуться — и ты уже сияешь? Такая счастливая?
