Она уже решила: ехать надо не в Аллею Цинъань, где тихо и безопасно, а в переулок Грушевого дерева— туда, где живёт самая весомая ветвь рода Доу — пятая, хозяйственная, влиятельная.
Туда, где дом ведёт жена Пятого господина — старшего государственного советника. Там, где слово значит многое, а лицо — ещё больше.
Вэй Тинчжэнь, мгновенно уловив ход мыслей матери, всё поняла без слов. Правильно. Именно туда и нужно.
Не дожидаясь, пока вернётся служанка с лекарствами, мать и дочь приказали запрячь повозку и отправились к Доу.
Шёл конец двенадцатого месяца. Новый год — уже на пороге. В доме Доу царило напряжённое оживление.
Пятая госпожа — супруга Доу Шишу старшего советника двора, управляющая всем хозяйством, — с раннего утра была в делах. После зимнего солнцестояния она не садилась даже на миг: подношения, списки подарков, слуги, поздравительные визиты — всё шло через неё.
Когда слуга сообщил, что у ворот стоят вдовствующая госпожа из дома хоу Цзинина и невестка из дома гуна Цзиня, лицо пятой госпожи выразило удивление.
— Что-то случилось?
Между семьями были родственные связи, да, но…
Если уж приходят старшие женщины, да ещё и без предупреждения…
Письма не было. Байтя не подали.
А значит — дело срочное. И, скорее всего, — скандальное.
Пятая госпожа быстро отдала распоряжения: пригласить гостей в маленький цветочный зал, подать чай, самой — переодеться. За долгие годы ведения дома она знала, как важно не являться в комнату, пахнущую жиром или ладаном — особенно когда приходят серьёзные свекрови.
Вместе с ней пошла невестка Цай— ловкая, красноречивая, с умением перевести любой упрёк в светлый смех.
Но едва пятая госпожа перешагнула порог зала, как буря разразилась без прелюдий.
Госпожа Тянь, побледневшая, с блеском в глазах, подошла и схватила её за руки, как будто перед ней была единственная спасительница:
— Пятая госпожа… по-хорошему я должна была пойти в переулок Цинъань.
Но… кого я там найду? Кто там может за хозяйку быть?
Госпожа Ван? Да кто она такая? Какое у неё положение?
Она судорожно вытерла глаза, и голос её дрогнул:
— Уж простите, но я не смогла молчать.
Ваша девочка… такой характер! Я, старая, не управилась.
Я вас умоляю! Скажите господину… пусть заберёт Мин`эр обратно.
У нас в доме… маленький алтарь. Такая богиня, как она, нам не по силам!
Пятая госпожа выпустила изо рта воздух, словно её ударили под рёбра.
Глаза её округлились — она выглядела так, будто туда можно было положить яйцо.
Как так? Вернуть замужнюю дочь в родительский дом — это ж почти как объявить развод!
А ведь прошло всего… сколько? Несколько месяцев после свадьбы?
И ведь это — брак, который сам Вэй Тиньюй настаивал признать, даже после всех заминок и слухов!
Пятая госпожа почувствовала, как в висках начинает стучать кровь.
Никакой судья не возьмётся разобраться в домашних делах — это старая истина. Но теперь они всё это принесли к моему порогу…
— Что же всё-таки случилось? — тихо, как могла мягче, спросила она.
— Расскажите… с самого начала. Что произошло?
Вэй Тинчжэнь, как водится, добавила перцу в каждую деталь.
— Мы… — сдержанно начала она, — в роду Вэй не сказать, чтобы богатые на потомство.
Поэтому мать к невестке всегда относилась… как к родной дочери.
Какие уж тут «правила»! Что вы! Даже с поклонами — если погода дурная, так и не зовут вовсе, зачем тревожить молодую женщину?
Она глубоко вздохнула, а потом с наигранной печалью покачала головой:
— Кто бы мог подумать…
Сначала — постоянные ссоры с мужем из-за мелочей.
Затем — холодность по отношению к его матери.
Дом был в беспорядке: никто не следил за порядком, не занимался хозяйством, а старшее поколение было забыто…
— Мама, — продолжила она, — попыталась её вразумить.
Словом, по-матерински. Попросила подумать, осмыслить поведение, ну и — как это бывает — постоять немного у стены, подумать над собой.
— Кто ж знал, что уже через полчаса… Она рухнет на пол. Нам пришлось лекаря звать. А тот, проверив пульс, только вздохнул: “Беременна была. Но — всё. Поздно.”
Вэй Тинчжэнь отпила глоток чая, медленно, выжидающе, и заговорила ещё тише:
— Скажите мне, сватья, разве так бывает?
Ни слова? Ни полуслова? Рядом — кормилица, что с младенчества с ней. И ни одна, ни другая — ни намёка. Разве это не странно?
Она склонила голову набок, с тонкой обидой во взгляде.
— Я вот думаю, может… может, так и задумано было? Ведь у неё приданое большое, с кем угодно в доме может сесть спорить. Вдруг она решила: пусть будет так. Пусть я, как будто, сама не знаю. А потом… случается вот это. И кто виноват?
Она поставила чашку.
— Мы?
Мы виноваты?
Вы скажите, сватья, с такой невесткой — как жить?
А затем, будто вскользь, как бы ни к чему не обязывающе, пробормотала:
— Говорят же — яблоко от яблони. Какова мать — такова и дочь…
А может, и не стоило бы… и не надо было нам такой родни…
Пятая госпожа, женщина проницательная и опытная, понимала прекрасно: разводом здесь не пахнет. Это — шаг к шантажу.
Но… ребёнок ведь реально потерян. И это уже не пустая ссора.
Она молчала. Лоб — натянутый, будто перетянут шёлком. В висках — стук, как от гонга.
Это будет стоить. Обязательно будет стоить.
