Найти по-настоящему подходящую, душевную и надёжную служанку — разве это так просто?
Сусин и Сулань прослужили у неё уже четыре-пять лет. Доу Чжао понимала: она не имеет права задерживать их дольше. У каждой из них — своя судьба, свой путь.
С лёгкой улыбкой она ответила:
— Сейчас как раз праздники. Дело с новой служанкой не горит — подождём до праздника «Воскрешение дракона» второго месяца. Потеплеет — и тогда уже подберу кого-то. Нельзя же из-за этого откладывать свадьбу Сулань!
Ещё до Нового года Доу Чжао и Сун Мо уже обсудили: свадьбу Сулань и Чэнь Хэ решено сыграть на четвёртый день второго месяца.
Сусин знала: рядом с госпожой по-прежнему нет ни одной служанки, способной за себя постоять. А ведь Доу Чжао сейчас на виду, соперничает с Сун Ичунем — а этот человек без колебаний может пустить в ход любую подлость. Только ради того, чтобы узнать, какими именно имениями владеет Доу Чжао, он уже прибегал к наёмным убийцам и даже к похищениям…
Чем больше она об этом думала, тем сильнее тревога сжимала сердце.
Пусть они с сестрой и не сравнятся в боевых навыках с Дуань Гуньи и прочими мужчинами, но если случится внезапное нападение, то смогут хотя бы немного сдержать нападавших, выиграть для госпожи время, чтобы та успела уйти.
А если и она, и Сулань уйдут — кто тогда останется при госпоже?
Ведь Дуань Гуньи и остальные, в конце концов, мужчины — они не могут сопровождать госпожу все двенадцать часов в сутки!
Долго колебавшись, Сусин наконец сказала:
— А может… мне пока остаться с вами? Всё равно Чжао Лянби в ближайшие дни ездит по лавкам с проверками, дома его всё равно нет…
— Не нужно так усложнять, — с улыбкой прервала её Доу Чжао. — Я ведь даже из дома гуна не выхожу — с чего бы вдруг случилось что-то опасное?
Но Сусин подняла голову, выражение её стало серьёзным:
— В таких вещах не страшно перебдеть, страшно недоглядеть. Если вы мне не разрешите остаться, я пойду говорить с господином наследником…
Не успела она договорить — как из соседней комнаты раздался спокойный, но отчётливый голос Сун Мо:
— А что это у нас такое хотят сказать мне?
Обе обернулись на голос — и увидели, как Сун Мо с улыбкой вошёл в комнату.
— Господин наследник! — поспешно склонилась Сусин в поклоне и, не теряя времени, изложила всё как есть: — Прошу вас позволить мне, как раньше, снова служить госпоже при её покоях.
— Как же так можно? — не дожидаясь ответа мужа, запротестовала Доу Чжао. — Если тебе скучно, и ты хочешь посидеть со мной — я только рада. Но служить… ты теперь хозяйка, распорядительница, как-никак! Где это видано, чтобы такая возвращалась в услужение?
Сун Мо чуть задумался, а потом с лёгкой улыбкой сказал:
— Она ведь из твоих покоев и вышла. Так что, если и будет при тебе, это только правильно.
Он обернулся к Доу Чжао:
— Не спорь больше. Пусть Сусин снова вернётся к тебе, служит как раньше. Жалование — удвоить. Пойдёт по моим расходам.
Увидев, что жена хочет возразить, он добавил:
— Если Чжао Лянби вернётся — Сусин вернётся домой. Если окажется, что она в положении — пусть спокойно сидит дома и вынашивает ребёнка. Больше ничего не нужно.
Сусин всё же была новобрачной, потому последние слова Сун Мо заставили её покраснеть. Опустив голову, она тихонько ответила:
— Есть…
Доу Чжао, впрочем, не из тех, кто цепляется к формальностям. Она лишь подумала: главное — быть повнимательнее, не допустить, чтобы с Сусин повторилось то же, что случилось с ней в прошлой жизни — когда она даже не знала, что беременна, и допустила непоправимое…
— Ну что ж, тогда возвращайся ко мне, — с улыбкой кивнула она, тут же велев Ганьлу и остальным приготовить Сусин комнату для проживания.
Сусин знала: стоит Сун Мо вернуться в главные покои, как он обязательно останется с Доу Чжао. Раньше она всё посмеивалась — мол, такой мужественный человек, а при жене как котёнок. А теперь, сама, став женой, поняла, в чём прелесть такой «слабости». Она с улыбкой опустилась в лёгком реверансе и, сдерживая смех, потянула Ганьлу за собой к выходу.
Сун Мо усмехнулся:
— Всё же с такими женушками приятнее жить.
— Приятнее тебе по голове! — фыркнула Доу Чжао, бросив на него взгляд, яркий и мягкий, как весенние воды.
Сун Мо в ответ только улыбнулся и наклонился, легко коснувшись губами её щеки, прежде чем отправиться переодеваться.
Доу Чжао подала Сун Мо чашку чая, которую принесла служанка, и, вдруг посерьёзнев, спросила:
— У вас что-то не ладится с семьёй Куанов?
Сун Мо замер, удивлённо подняв бровь:
— С чего ты взяла?
— Ты сегодня так рано ушёл из ямэня, — спокойно объяснила Доу Чжао. — Потом долго сидел в библиотеке с господином Яном, а вернувшись — сразу начал подшучивать надо мной. Я прикинула: в эти дни, кроме дел семьи Куан, тебе волноваться больше не о чем…
Сун Мо рассмеялся:
— Ты у меня точно, как червячок в животе — всё наперёд знаешь!
Но в глазах Доу Чжао вспыхнула тревога. Она насторожилась:
— Так всё же, что случилось?
Сун Мо знал, что прятать от жены бесполезно: она умна, проницательна, и, если не сказать прямо, будет гадать и тревожиться ещё больше. А в случае опасности она, по крайней мере, сможет сохранить ясную голову и позаботиться о себе.
Потому он прямо сказал:
— Я велел господину Яну пойти к Ван Гэ, просить, чтобы тот дал семье Куан возможность остаться в стороне от всей этой истории. Но Ван Гэ отказался.
Доу Чжао была ошеломлена. Это было совсем не то, чего она ожидала.
Она невольно приподняла брови:
— Откуда у него такая наглость? Он что, действительно осмелился отказать тебе? Даже Ван Юань, при всей своей влиятельности, не стал бы ради каких-то двух-трёх тысяч лянов серебра в год идти против тебя. Неужели Ван Гэ воображает, что он важнее Ван Юаня?
Произнеся это, Доу Чжао вдруг сама ощутила в происходящем нечто странное.
С чего это вдруг Ван Гэ отказывает Сун Мо?
В прошлой жизни Ван Гэ ведь тоже был… зачищен.
Может, тогда он вовсе не был «ни при чём» и его не «задело случайно»?
Может, наоборот — он был слишком глубоко замешан, слишком много знал, и потому его убрали?
От этой мысли у неё перехватило дыхание.
Собравшись, она спросила:
— А удалось ли выяснить, как Цзян Цзе донёс дело семьи Куан до Ван Гэ?
— Выяснилось, — кивнул Сун Мо, сам не зная, смеяться ему или злиться. — История до смешного нелепа.
— Цзян Цзе, оказывается, затаил обиду на Куанов — мол, те слишком заносчивы, вот он и захотел «преподать им урок». Но семья Куан — столетний род в Панью, корни глубоки, просто так их не сдвинешь. Он и сам понимал — напрямую на них не надавишь.
А тут на праздник середины осени его помощник был послан с подарками к Дай Цзяню. И как раз в тот день, по чистой случайности, увидел, как Ван Гэ выходит из дома Дай Гэлао. Вернувшись, он упомянул это, рассказывая Цзян Цзе о визите — мол, сам Ван Гэ лично носил праздничный подарок Даю.
И тогда у Цзян Цзе в голове и щёлкнуло.
На зимнее солнцестояние, когда снова отправляли праздничные дары, его ши-е от имени Дай Цзяня нанес визит Ван Гэ. Передал ему цветистый поклон, а затем — с притворной искренностью и жалобным видом — рассказал, как тяжело иметь дело с заносчивыми Куанами. И упрашивал: мол, раз уж Ван Гэ с Даем знаком, может, поможет ради старого друга — подучить немножко Куанов, сбить с них спесь…
