В прошлой жизни Ван Сюй какое-то время возглавлял стражу Цзиньву, но вскоре его сместил Сун Мо, а после этого он быстро ушёл с должности и бесследно исчез.
Из этого ясно: Ван Сюй — фигура далеко не заурядная.
Доу Чжао с лёгкой улыбкой хлопнула в ладони: — Это даже к лучшему. Так мы сможем первыми перехватить инициативу.
Однако Сун Мо нахмурился: — Интересно, с кем он на этот раз вступил в союз в Академии Ханьлинь и при дворе?
Доу Чжао засмеялась: — Ты уже забыл о деле с серебряной лавкой Жишэн?
В то время Чжан Чжицзи пригласил Доу Шиюна вложиться в дело. В результате Доу Шиюн и Чжан Чжицзи получили по трети, а оставшуюся треть разделили между собой Го Янь, Чжао Пэйцзе и Чэнь Сумин.
Го Янь — зять бывшего первого министра кабинета Чэн Ифэня, некогда занимал должность учёного-консультанта в Академия Ханьлинь. До смерти тестя был отправлен на службу в провинцию Шэньси в должности аньчаши, инспектора надзорного ведомства.
Чэнь Сумин — начальник Синжэньсы, один из приближённых императора.
А Чжао Пэйцзе занимает пост учёного в Академия Ханьлинь и одновременно — младшего начальника в Чжяньшифу, служащий при Восточном дворце.
В прошлой жизни, когда принц Ляо взошёл на трон, Го Янь получил повышение: с поста провинциального инспектора в Шэньси его перевели в столицу, сделали министром военного ведомства и великим учёным Уиньдянь, введя в состав Государственного совета.
Чэнь Сумин стал жицзю — главным наставником в Государственной академии.
А Чжао Пэйцзе, после дворцового переворота, покончил с собой у себя дома.
Что до Доу Шиюна — его это всё обошло стороной.
Но в этой жизни всё пошло иначе: Доу Шишу раньше времени вошёл в состав Государственного совета, и Доу Шиюн тоже оказался в центре внимания. Благодаря тому, что Доу Чжао вовремя всё разглядела, она заставила Доу Шиюна отказаться от доли в серебряной лавке Жишэн, а Доу Шишу был выведен из игры. Всё пошло по старому руслу — и в итоге принц Ляо вновь сблизился с Дай Цзянем.
Сун Мо, разумеется, ничего не знал о «предвидении» Доу Чжао, но, проанализировав ситуацию, смог увидеть суть происходящего.
Он нахмурился ещё сильнее.
Сейчас Го Янь всего лишь советник. И если он мог рекомендовать Цзян И на пост командующего стражи Учэн или назначить его на должность помощника либо заместителя, то принц Ляо ничуть не уступит ему — он вполне может выдвинуть Го Яня на должность управляющего провинцией или главного инспектора — в ранг одного из ключевых сановников империи.
Сун Мо вполголоса пробормотал:
— С Го Янем и Чжао Пэйцзе всё ещё можно разобраться. Первый, пока не дослужится до чжэн сань пин, вряд ли повлияет на политический расклад. Второй — человек Восточного дворца, а ученики под началом господина Цуйбянь мне хорошо знакомы. Назначить кого-то, чтобы присматривать за ним, труда не составит. А вот с Чэнь Сумином — тут у нас нет подходящей фигуры…
Он сам происходил из семьи военных аристократов, в уезде Уду у него были связи, но вот во влиянии на Академию Ханьлинь он был слаб. Возможно ли, чтобы клан Доу поможет ему в этом?
Доу Чжао едва не выдала Доу Цицзюня.
На этой весенней экзаменационной сессии он точно попадёт в списки лучших и будет назначен в звание шужи цзиши, после чего пройдёт практику в Синжэньсы. Ум ясный, характер спокойный, поступки выверенные, голова на плечах — идеальный кандидат.
Но проблема в том, что результаты весенних экзаменов ещё не объявлены.
С лёгкой горечью она сказала:
— Может, мне заняться этим? Отец и шестой дядюшка сейчас оба служат в Академии Ханьлинь, хорошо знают людей. Я поговорю с ними — может, вместе что и решим.
— Твой отец изучал учения Лао-цзы и Чжуан-цзы, лучше не тревожь его и не нарушай его покоя, — мягко отказал Сун Мо, подумав о характере своего тестя. — Я сам подумаю, как уладить это дело.
Однако в душе у него всё ещё оставались сомнения.
А вдруг, не найдя подходящего человека, Доу Чжао обратится за помощью к Цзи Юну?
Он не мог с уверенностью сказать, как именно Цзи Юн относился к Доу Чжао, но вот она сама явно воспринимала его почти как родного.
А Цзи Юн — человек своенравный, с репутацией норовистого и неуправляемого.
Когда речь идёт о таких делах, как заговор и дворцовый переворот, одни при одном лишь упоминании дрожат от страха, а он, скорее всего, загорится, будто пойман на пороге великого свершения — лишь бы в мире не было покоя.
Но ведь Сун Мо и не стремился к участию в великом деле «восшествия на трон», ему бы просто выжить и уцелеть в этой буре, выйти невредимым, не став героем — и то слава Небесам. Так стоит ли втягивать в это без лишней огласки ещё и Цзи Юна?
— Не вмешивайся в это. Я сам разберусь, — повторил он, с нажимом глядя на Доу Чжао.
Та, улыбнувшись, кивнула — но в душе уже начала отсчитывать дни до объявления результатов экзаменов.
В этот момент к Доу Чжао пришла доверенная тётушка из дома Го — принесла весть.
Оказалось, что семья Вэй принуждает Доу Мин передать управление своим приданым людям из рода Доу. Из-за этого в доме Ван начался настоящий переполох — госпожа Гао пришла лично в дом Доу разбираться. Пятая тётушка была так ошеломлена обвинениями, что едва могла вымолвить слово, клялась небом, что семья Доу не собирался брать управление приданым в свои руки.
Чтобы расставить все точки над «и», было решено вместе с семьёй Ван выбрать день и пойти в дом Вэй, всё прояснить и постоять за честь Доу Мин. Судя по словам пятой тётушки, от семьи Доу, кроме неё самой и старшей госпожи Доу, предполагалось пригласить также шестую тётушку — госпожу Цзи, и, разумеется, Доу Чжао.
Выслушав это, Доу Чжао лишь холодно усмехнулась. В знак уважения вручила служанке красный конверт, расспросила немного о делах сестры Цзи, а затем, подняв чашку с чаем, спокойно проводила гостью.
Когда позже слуга от пятой тётушки пришёл пригласить её, она отказала без колебаний:
— Я с Доу Мин никогда особенно не ладила. Вместо того чтобы пойти и слушать её колкости, уж лучше совсем не пересекаться — пусть каждый живёт своей жизнью. У неё есть дяди и тётушки из семьи Доу — этого вполне достаточно, чтобы за неё вступиться.
Служанке ничего не оставалось, как слово в слово передать её ответ.
Пятая тётушка лишь тяжело вздохнула.
Госпожа Цай осторожно заметила:
— Раз уж четвёртая госпожа отказалась вмешиваться… может, тогда и нам…
Но пятая тётушка метнула на невестку яростный взгляд:
— Это касается доброго имени рода Доу! Как мы можем остаться в стороне?!
В душе у неё всё же скребло разочарование.
Старшая невестка — женщина мягкая, кроткая, с добрым нравом, но, увы, так и не родила сына. Без наследника за спиной — и слова её в доме не имеют веса, уж тем более — в спорах с младшей снохой.
А та, вторая, невестка Цай, — язык подвешен, ведёт себя уверенно, с виду обходительна, умеет расположить к себе, и родила главного внука по прямой линии… но уж слишком расчетлива, видит только то, что перед носом, не та, чтобы вести дела и держать дом в руках.
Похоже, вся надежда теперь только на внуков.
С этой мыслью, посоветовавшись с Доу Шишу, она решила забрать двух сыновей, рождённых госпожой Цай, к себе на воспитание. Это и стало источником разлада между ними — но это уже совсем другая история.
В назначенный день, как и договаривались с семьёй Ван, пятая и шестая тётушки облачились в наряд, соответствующий их статусу — строгий, достойный, изысканный. Госпожа Цай и Гоу тоже оделись со вкусом: нарядно, но без излишнего блеска — сдержанно и со вкусом.
Вместе с госпожой Гао, Пан Юлоу и невесткой Гао Минчжу они отправились в поместье хоу Цзинина — разобраться в случившемся.
