Доу Чжао устроила Сун Шицзэ во внутреннем дворике у Чэнь Цюйшуя и сказала ему:
— Если кто-то будет расспрашивать, просто скажите, что вы — друг господина Чэня, пришли повидаться с ним.
Сун Шицзэ колебался:
— А если кто-то меня узнает?
— Ничего страшного, — с лёгкой улыбкой отозвалась Доу Чжао. — Вы ведь старожил в этом доме, да к тому же были главным управляющим в поместье гуна Ин. Странствовали по всей Поднебесной, многое повидали. Если кто-то и появится, вы просто смотрите на намерения человека и действуйте по обстановке. Я верю: с вашими способностями справитесь без труда.
Сун Шицзэ только горько усмехнулся про себя.
Выходит, его стремительный побег в поместье Ин — ещё и с пользой: он стал приманкой!
Но раз уж всё зашло так далеко, выбора больше нет. Он уже сделал свой выбор между старым господином гуном и наследником. Теперь ему остаётся только шаг за шагом следовать за павильоном Ичжи. Если таким образом удастся развеять тяжесть в душе наследника, то даже если придётся послужить приманкой — он согласен.
Приняв окончательное решение, Сун Шицзэ внутренне успокоился. Он почтительно поклонился Доу Чжао и, сопровождаемый Чэнь Цюйшуем, удалился.
А Доу Чжао сразу же направилась на поиски Сун Мо.
Управление стражи Цзиньву располагалось при Управлении пяти армий Уцзюнь, однако в запретном городе для дежурных имелся отдельный служебный флигель. Сегодня Сун Мо был как раз на дежурстве и находился в этом самом флигеле.
Доу Чжао решила подождать его в небольшом чайном домике, что примыкал к Управлению пяти армий Уцзюнь
Может быть, из-за близости к шести главным министерствам, чайная оказалась хоть и с неприметным фасадом, но внутри — с узкими проходами и уединёнными комнатами, скрытыми от посторонних глаз. Настоящее укромное местечко. Если бы не Ляо Бифэн, им с девушками ни за что не удалось бы наткнуться на такое место.
После того как она велела чайному мастеру принести угощение и чай, Ляо Бифэн вместе с Ву И и остальными отступила и заняла позицию под навесом снаружи.
Лишь тогда, оказавшись одна в тихом и уединённом кабинете, Доу Чжао вдруг осознала: пожалуй, она и правда пришла слишком неожиданно, даже чересчур самонадеянно…
До открытого разрыва с Сун Ичунем Сун Мо ни разу не сомневался в своём отце. Соответственно, и знал его только снаружи — по фасаду. Но после того как они встали по разные стороны баррикад, Сун Мо немало сил потратил на то, чтобы копнуть поглубже — разоблачить скрытое. Равно как и Сун Ичунь в ответ начал всё активнее разузнавать про сына. Если бы после истории с Тяонянь у Сун Ичуня ещё кто-то появился, это не могло бы остаться совсем без следа. А значит, всё верно: как сказал Сун Шицзэ — с той поры он больше не оступался.
Всё это случилось более десяти лет назад, ещё до рождения Сун Мо… Так зачем же она, как безумная, вцепилась в эту историю, словно от неё что-то зависит?
Доу Чжао не сдержала лёгкой усмешки.
Хотя… нельзя и отрицать — ей действительно ужасно хотелось знать, кем же была та самая Тяонянь, которая сумела довести Сун Ичуня до такой потери лица и достоинства.
Она велела Жожу подлить ей ещё чаю.
И именно в этот момент Сун Мо спешно вошёл в чайную.
— Что-то случилось? — спросил Сун Мо, входя. Он знал, что Сун Шицзэ тайно прибыл в поместье, и теперь, увидев, что Доу Чжао пришла сама, всерьёз встревожился. Он даже позабыл, что дежурит вместе с Дун Ци, просто попросил того присмотреть за делами и поспешно вышел из дворца.
— Если что-то случилось, могла бы просто передать через слугу, — сказал он, нахмурившись. — Зачем ты сама пришла? В твоём положении даже лёгкая тряска в повозке может быть вредна.
Доу Чжао с улыбкой погладила округлившийся живот:
— Не волнуйся. Я приехала в повозке, не на коне, — с доброй насмешкой ответила она.
Увидев, как у него на лбу выступили капельки пота, она поняла, насколько спешно он мчался. Потому тут же велела Жожу принести воды, чтобы он мог умыться и освежиться. А сама повернулась к нему:
— Я встретилась с Сун Шицзэ. Он рассказал мне одну старую историю. Услышав это, я не могла не прийти — слишком многое задело за живое.
Она опустилась рядом с Сун Мо — и рассказала ему весь разговор с Сун Шицзэ, слово в слово, без утайки.
Глаза Сун Мо всё шире раскрывались по мере того, как он слушал рассказ Доу Чжао. Когда она закончила, он долго молчал, а потом, слегка остолбенев, пробормотал:
— Ты… ты серьёзно?
Любому было бы тяжело услышать, что его отец когда-то замешан в подобной истории. И Сун Мо не был исключением.
Доу Чжао тихо вздохнула и кивнула:
— Всё уже давно в прошлом. Та девушка умерла, и к нам она больше не имеет никакого отношения. Просто я подумала — в тот момент твоя мать, госпожа Цзян, ведь уже носила тебя под сердцем. А тут такое… Её состояние должно было быть неимоверно тяжёлым. Я просто хотела, чтобы ты знал, через что она прошла.
Наверное, в глубине души она надеялась, что чем слабее чувства Сун Мо к Сун Ичуню, тем безопаснее для него будет в будущем, когда отец и сын столкнутся лицом к лицу. Вот почему она и решилась рассказать ему всё это.
И, как оказалось, не зря.
Сун Мо явно погрузился в тяжёлые размышления. Его голос стал хрипловатым:
— То есть… отец избавился от всех людей, которых дед оставил мне?
Он обошёл стороной саму историю с наложницей — и сразу перешёл к управляющим, которых старый господин гун выделил ему при жизни.
— Угу, — коротко отозвалась Доу Чжао. Всё было уже сказано. Говорить больше — всё равно что сыпать соль на рану.
— Судя по словам Сун Шицзэ, именно из-за этого, — добавила она мягко, — когда господин гун замыслил что-то недоброе против тебя, рядом не оказалось никого, кто бы тебя предупредил.
Сун Мо помолчал немного, потом снова заговорил, уже в привычной для себя спокойной, сдержанной манере:
— Я сам всё выясню.
Доу Чжао почувствовала облегчение, но одновременно и боль в сердце. Чтобы сменить тему и немного его развеять, она с улыбкой сказала:
— А кто владелец этой чайной? Надо же, как изящно придумано — весь зал разбит на маленькие дворики, так уютно. И чай, и угощение, и даже вино подают. Раз уж я сегодня выбралась, давай поужинаем прямо здесь?
Когда она только зашла, заметила у стены меню, вырезанное на деревянных дощечках, — по нему было видно, что здесь подают и горячее.
Сун Мо иногда действительно использовал эту чайную для встреч — либо с друзьями, либо для разговоров с подчинёнными. Знал: чай здесь недурен, а вот еда — так себе. Но, увидев, как Доу Чжао воодушевлена, не стал отговаривать. Он поддержал её порыв и велел Ляо Бифэну взять у чайного мастера меню.
Затем сам выбрал несколько блюд, которые здесь готовили особенно прилично.
Пока ждали еду, Доу Чжао рассказала Сун Мо, как в Чжэндине вместе с Доу Цицзюнем и другими ездила в храм Фаюань — попробовать храмовую вегетарианскую кухню.
Сун Мо слушал с живым интересом, с неподдельным удовольствием.
Но сама Доу Чжао вдруг невольно вспомнила об У Шане.
Давно не было от него никаких вестей… Как он там? Живёт ли спокойно? Всё ли у него в порядке?
Но эта мысль мелькнула — и тут же исчезла. Она была целиком поглощена редкой, почти мальчишеской улыбкой Сун Мо. Он в такие моменты казался особенно живым — и обаятельным. У Шань сразу отошёл на второй план, растворившись где-то далеко в памяти.
