Тонкие черты лица — в искусстве физиогномики обычно означают отсутствие удачи.
Вдовствующая императрица при всех вызвала Доу Мин к себе, и в итоге та лишь обрела дурную славу. Уж лучше бы не звала вовсе.
В сердце Доу Мин клокотало раздражение и обида. Но ведь слова о «неудачной внешности» прозвучали из уст самой вдовствующей императрицы. Даже если бы та сказала нечто подобное про самого императора, он бы лишь с вежливой улыбкой выслушал. Так неужели ей, простой женщине из внешнего рода, позволено проявить хоть каплю недовольства?
Оставалось лишь склонить голову и выказать покорность.
К несчастью, вдовствующая императрица, десятилетиями державшая внутренний дворец в ежовых рукавицах, привыкла говорить всё, что взбредёт в голову. А потому счесть нужным обратить внимание на ничтожную внешнюю служительницу рода — с её точки зрения уже было великой милостью.
И вот, увидевшись с Доу Мин, вдовствующая императрица вдруг заговорила с императрицей о физиогномике: — …Почему на портретах красавиц прежних эпох все с— «лицом в форме семечки»? Да потому что настоящие девушки из благородных семей выращивались в глубине покоев, а все эти пошлые учёные мужи их ни разу в жизни не видели! Вот и рисовали то, что видели на улицах — всяких низкопробных девиц. Что хорошего в этом «лице-семечке»?
С этими словами она погладила собственные округлые щёки: — Небо круглое, земля квадратная. Лоб — он отвечает за удачу, долголетие, благоденствие и счастье. А у кого лицо сверху широкое, а книзу сужается — заострённое, как наконечник — где там удаче задержаться? Ускользнёт, и всё. Посмотри на портреты императриц и вдов в зале Фэнсянь — у кого из них щеки не округлые, а лицо не похоже на полную луну? Одним словом — изобилие, благословение и долгие годы. Вот потому и женщину надо растить округлой и добротной — тогда и счастье в доме будет.
Что за нелепая чепуха?!
Доу Мин едва удержалась, чтобы не потянуться к собственному остренькому подбородку.
Так неужели вдовствующая императрица вызвала её сюда только для того, чтобы вот так унизить?
В душе у неё будто ватой всё заложило.
Но разве в этом главном зале найдётся хоть кто-то, кто осмелится заявить, что вдовствующая императрица неправа?
Нет таких.
И это ещё не всё — супруга хоу Чансина тут же с льстивой улыбкой придвинулась ближе и с подчеркнутым восторгом воскликнула:
— Ах, не думала, что великая госпожа так сведуща в этих тонкостях! Вы только взгляните на меня, разве не похоже моё лицо на полную луну?
А ведь ей уже перевалило за сорок — даже если раньше у неё и было лицо в форме семечки или сердечка, то со временем всё и так обвисло и округлилось.
Вдовствующая императрица, весело улыбаясь, протянула палец и ткнула её прямо в лоб: — Ты мне тут не ломай комедию! Когда только вышла замуж в дом хоу Чансин и приходила ко мне кланяться, я не раз упоминала тебя перед старшей принцессой, говорила, что красива ты, особенно глаза — блестят, как звёзды, глянешь, и сразу видно — живая, бодрая. Думаешь, я старая стала, и память у меня отшибло?
После того как старшая принцесса попала во дворец, детей она уже не имела, и потому с вдовствующей императрицей у них сложились особенно близкие отношения.
Обычно молчаливая супруга гуна Синьго вдруг словно подменённая — оживлённо улыбаясь, подхватила разговор: — Да кто ж во дворце и за его пределами не знает, что у великой госпожи память отменная! В прошлый раз, когда я приходила в покои кланяться, вы ещё удивились: почему Тэн`эра не привела? Сказали, если он тяжёлый — так пусть кормилица его понесёт. А когда я об этом рассказала у себя дома, мой муж, господин гун, только рассмеялся. Сказал, что ещё когда вы вели все дела гунов Лю, а он — по указу — сопровождал старого господина гуна Ин в поход, вы, проходя мимо, щедро подарили ему две шкатулки с лекарствами. А в одной из них он потом обнаружил целых два драгоценных пилюльных слитка — «цзыцзинь вань»! Он тогда ещё сказал, что мы, те, кто вошли в дом уже после, даже представить не можем, насколько вы проницательны и добродетельны.
Тэн`эр — это старший законный сын наследника гуна Синьго. Мальчику всего три года, а родился он с весом в девять цян и девять ляней — крепыш, ест и спит хорошо, настоящий пухлый малыш.
У гуна Синьго с давних пор была одна застарелая хворь — организм у него легко «вспыхивал» от внутреннего жара. А «цзыцзинь вань» как раз считалась отличным средством для снятия огня и охлаждения. Поэтому при дворе гуна Синьго эти пилюли держали под рукой круглый год — и зимой, и летом.
Вдовствующая императрица рассмеялась негромко, поманила Доу Чжао поближе, велела придворным девушкам поднести низенькую табуретку и поставить перед своим ложем. Держась за руку Доу Чжао, она заговорила с присутствующими:
— Ах, вы ведь не знаете… Почивший император всей душой стремился подражать Ханьскому Императору, хотел прославить могущество ханьского народа и был абсолютно беспощаден к западным мятежникам. За двенадцать лет правления девять лет провёл в войнах — не только опустошил государственную казну, но и истратил все личные средства из внутренней сокровищницы. Бывало, захочет наградить чиновников, а дать-то и нечего. Что уж тут поделаешь, приходилось мне изыскивать средства отовсюду, как могла, чтобы помочь ему выйти из затруднений.
Она вздохнула, глаза её на миг потемнели, затем продолжила с лёгкой усмешкой:
— А как вы думаете, почему и покойный император, и нынешний так ценили старого господина гуна Ин? Покойный император только успеет пожаловать кому-то награду — а старый господин гун уже приносит дары во дворец, причём куда щедрее, чем сам дар императора. В итоге и старый господин гун оказался в бедственном положении.
Дойдя до этого места, выражение лица императрицы-вдовы стало серьёзным:
— Когда нынешний император взошёл на трон, в государстве воцарился мир, и он велел вернуть всё, что было взято у старого господина гуна Ин. Но, как назло, тут же нашлись те, кто не упустил случая посеять смуту — мол, император оказывает старому господину гуну Ин чрезмерную благосклонность. А кто-нибудь вообще задумывался, что за место занимал старый господин гун? Ведь покойный господин гун Ин был приёмным сыном императора Тайцзу, а значит — кровный родственник нынешнего императора!
Неожиданное упоминание столь серьёзных тем сразу придало обстановке в зале некую тонкую напряжённость.
Доу Чжао почувствовала: если события будут развиваться в том же духе, невинное поздравление с праздником Дуаньу может легко обернуться настоящим «разбором полётов». А род гуна Ин, вдруг оказавшийся в эпицентре обсуждения, словно без вины оказался под ударом — кто знает, сколько врагов это может ему нажить.
— Неужели было и такое? — с мягкой улыбкой проговорила Доу Чжао. — Я, признаться, слышу об этом впервые. Господин наследник дома ни словом не обмолвился. Я только припоминаю, как ещё до замужества слышала от своего деда: хотя те годы и были трудными для двора, но правитель и подданные действовали как одно целое. Сколько же тогда появилось верных и доблестных мужей! Если и описывать, то время в летописях, то это было бы достойно называться «веком срединного возрождения». Дед тогда даже жалел, что так рано ушёл в отставку.
Супруга наследника гуна Синьго невольно кивнула про себя в знак одобрения.
«Этот гун Ин — человек путаный, а вот невестку выбрал толковую», — подумала она.
