Все с изумлением обернулись — перед ними стоял всего лишь маленький евнух.
Тот понизил голос и пробормотал:
— Я как-то получил милость от господина У не хочу, чтобы он из-за вас оказался замешан. Вот и решился выступить.
В этот момент никому уже не было дела до статуса или объяснений. Услышав это, все сразу обступили его:
— У тебя есть способ?
Маленький евнух загадочно улыбнулся:
— У вас, в казначействе Цишоу-вэй, есть резерв. А ещё есть запас в придворной кладовой Нэйку. А там, как раз, мой земляк служит. Так что, если поторопиться, можно достать. Только потом, — он прищурился, — не забудьте вернуть мне всё назад.
В глазах у всех тут же вспыхнула надежда.
Посторонним вход в Нэйку был строго запрещён, но евнухи — особенно те, кто знал, кого и как напугать — вполне могли воспользоваться своим положением, чтобы пройти и взять нужное.
Главный знаменосец сразу начал рыться по карманам, но смог найти только несколько лянов серебра в мелочи.
Остальные тоже не медлили: кто что имел — всё выложили, собрали целую кучку и с уважением вручили младшему евнуху, приговаривая:
— Утомим вас, гунгун. Мы сейчас же пойдём с вами — поможем нести.
Маленький евнух нисколько не смутился — с улыбкой до ушей забрал серебро и бодро повёл всех к Нэйку, императорской кладовой.
Увидев предъявленный жетон, старший смотрящий по Нэйку тут же радостно вскочил и, сияя, собрался было лично сопровождать евнуха выбирать предметы.
Но тот с видом полнейшего достоинства отмахнулся:
— Занимайся своими делами. Со мной идут уважаемые господа из Цишоу-вэй — этого вполне достаточно.
Смотрящий закивал и заулыбался, послушно остался у входа, изо всех сил делая вид, что «ничего не видел и ничего не знает».
Несколько человек из Цишоу-вэй переглянулись, но не посмели терять ни секунды — быстро взяли нужные предметы и прямиком помчались обратно. Так им всё же удалось замять проблему с испорченным снаряжением и избежать скандала.
Позже, уже за кулисами, они с удивлением переговаривались:
— Обычно господин У такой тихий, ни с кем особо не сближается… С каких это пор он стал водиться с такими влиятельными людьми?
Так что со временем в Цишоу-вэй отношение к У Ляну заметно потеплело — уважение к нему выросло.
Но это, конечно, уже было делом будущего.
Узнав об этом, Сун Мо лишь холодно усмехнулся про себя.
Он заранее подготовил не меньше десятка вариантов развития событий. А с Ван Юанем, размахивающим «тигровой шкурой» императора, в качестве прикрытия — без прямого вмешательства императрицы эта ловушка всё равно не могла захлопнуться.
Тем не менее, даже при всей подготовке, когда императорский кортеж достиг середины пути, всё же произошёл новый инцидент.
На одной из уже зачищенных улиц вдруг упало огромное дерево — старый столетний исполин с густой кроной. Оно рухнуло прямо поперёк дороги, наглухо перекрыв путь в Сийюань, и чуть было не раздавило стоявших поблизости гвардейцев из стражи Цзиньву.
Стража от неожиданности оцепенела, затем в панике бросилась к дереву — и обнаружила: ствол был подпилен больше чем наполовину.
Увиденное вызвало всплеск негодования.
— Мерзавцы! Это было нарочно! — раздалось со всех сторон.
Но ругаться было некогда — руки не смели бездействовать. Несколько человек, собравшись, с усилием начали оттаскивать упавшее дерево в сторону, чтобы хоть как-то расчистить проход.
Но дерево оказалось слишком толстым и тяжёлым — сдвинуть его с места было невозможно. Кто-то сообразительный сразу бросился бегом искать патрульных, но пробежал не одну улицу, а ни одного из патрульных так и не нашёл.
Императорский кортеж уже приближался, и гвардейцы стражи Цзиньву в отчаянии буквально повисли на дереве — кто плечом, кто руками упирался в ствол, словно пытаясь таким образом хоть как-то искупить грядущую вину.
Среди них был один молодой солдат, который лишь месяц назад с трудом устроился в стражу Цзиньву, потратив почти все сбережения своей семьи, чтобы получить эту должность. Глядя на происходящее, он не выдержал и зарыдал — сдавленно, жалобно, беззвучно.
Старшие, более опытные воины, наоборот, пришли в ярость и, сорвавшись, прорычали:
— Проклятие! Что за дьявольщина сегодня творится?
Мальчишка только сильнее разрыдался.
И тут — как будто по сценарию — из-за ближайшей рощицы вдруг выскочило несколько человек.
— Мы из управления военной управы Пяти городов Учэн. Нужна помощь? — спросили они.
Гвардейцы Цзиньву аж просияли от неожиданности:
— Мы — люди господина Сун Мо из стражи Цзиньву, мы все свои! Братья, помогите, пожалуйста! Надо срочно оттащить дерево, чтобы расчистить путь императору!
Во главе группы из Управления военной управы Пяти городов Учэн стоял молодой человек, лет двадцати с небольшим, с ясным лицом и живым, энергичным взглядом. Услышав просьбу, он улыбнулся и с юмором сказал:
— Это ведь столетнее дерево. Если какой-нибудь праздный цензор решит приукрасить рассказ и донесёт до императора, что якобы вы погубили вековое дерево, Его Величество может расстроиться — уж больно он чтит такие символы. По-моему, разумнее будет всем вместе попытаться временно поставить его обратно. Пусть постоит пару дней, а потом уже и убирать будем.
— Брат, да ты настоящий умница! — воскликнули гвардейцы Цзиньву. — Как тебя звать-то, брат? Надо будет как-нибудь угостить тебя за помощь!
— Не смею, не смею, — с улыбкой ответил молодой человек. — Фамилия моя Цзян, имя — И. Занимаю должность командующего Южного округа в Управлении военной управы. Сегодня с несколькими товарищами просто вышел поглазеть на шествие — и вот как вышло.
Пока он говорил, к ним подбежали ещё несколько человек, готовые помочь.
Как говорится, «где много рук — там и дело спорится».
Вскоре ствол векового дерева удалось поднять и приподнять — его временно закрепили на месте, подпирая несколькими крепкими жердями. Всё выглядело почти как прежде.
Цзян И отряхнул руки и довольно сказал:
— Готово. Пока его не трогать — дерево точно не упадёт. А теперь мы, пожалуй, уйдём. Не дай небеса, столкнёмся с императорским кортежем — тогда мало не покажется. Вы и сами поосторожнее.
Гвардейцы Цзиньву, несущие дежурство, не могли покинуть пост, но все с благодарностью кланялись Цзян И и его людям. А потом, собравшись с духом, расправили плечи и стали в строю, готовясь встретить приближающееся шествие.
Те, кто дежурил прямо у дерева, были бледны и дрожали от напряжения: каждый из них боялся, что случится хоть малейший инцидент.
К счастью, императорский кортеж прошёл спокойно и благополучно.
Но, как говорится, бумага огня не укроет — особенно если свидетелей было много. История с исчезновением знамён и порванным зонтом у Цишоу-вэй, а также падение дерева на посту Цзиньву быстро дошли до ушей Ван Гэ.
Услышав, что кто-то из мелких евнухов брал снаряжение в Нэйку, Ван Гэ сразу сощурился и медленно перевёл взгляд на Ван Юаня.
Не прошло и двух дней, как император в беседе вдруг небрежно заметил:
— Не ожидал, Ван Юань, что у тебя с Яньтаном такие близкие отношения?
Ван Юань не понял, к чему ведёт император.
Император усмехнулся:
— Говорят, с ситуацией у Цишоу-вэй ты помог разобраться?
Ван Юань в душе уже проклял Ван Гэ всеми возможными словами, но на лице сохранял уважительно-почтительную мину, чуть склонился и ответил:
— Этот случай — точно не моя заслуга, не смею приписывать себе такую честь.
