Чэнь Цюйшуй хотел было возразить, но, вспомнив всё, что уже случилось с Сун Мо, понял: нет ничего невозможного. Всё, что раньше казалось немыслимым, теперь воспринимается почти буднично. Кто знает, чего ещё стоит ждать?
— Посмотрим, что разведает Лю Чжан, — сказала Доу Чжао.
Чэнь Цюйшуй кивнул.
Затем разговор перекинулся на сельские экзамены, к которым готовился До Дэчан.
— А сегодня в переулке Хоуси что говорил седьмой господин? — спросил Чэнь Цюйшуй, как человек, которому, в силу многократных неудач на экзаменах, всё, что связано с учёбой и чиновничьей карьерой, было особенно интересно.
— Он ничего не сказал, — ответила Доу Чжао. Хотя ей самой тоже было не безразлично, как прошёл экзамен, всё же, помня свою прежнюю жизнь, она не испытывала тревоги. — Я подумала, что раз уж экзамен позади, спрашивать об этом сейчас не к месту. А вдруг Двенадцатый брат провалился и сам не хочет об этом говорить — зачем бередить?
Чэнь Цюйшуй не мог не расстроиться:
— Говорят, что в этом году темой императорских экзаменов в Северной прямой подчинённости была «Прояснение врождённой добродетели и стремление к высшему благу», а в Южной — «Срединность как истинный путь Поднебесной». Такие темы уже изъезжены вдоль и поперёк, проявить блеск мысли — крайне трудно. Когда огласят списки и опубликуют образцовые цзюань победителей, обязательно прочту сочинения лучших среди уездных отличников из обеих провинций.
Доу Чжао только улыбнулась в ответ.
В этот момент вернулся Лю Чжан с докладом:
— Вторая госпожа всё время пробыла в задней половине покоев. Сидела, дожидаясь, и, кажется, задремала. Когда вы вернулись, никто и не подумал пойти доложить. Из тех двух девушек, которых она привела с собой — одну зовут Цзи Хун, другую Лю Хун, — они вели себя спокойно, не отлучались и всё время оставались рядом, помогая госпоже.
— Лю Хун? — переспросила Доу Чжао, брови её чуть дрогнули.
Мяо Аньсу снова вывела её на свет, взяла с собой на приём…
Сун Хань, похоже, действительно делает всё, чтобы как можно сильнее унизить Мяо Аньсу!
Доу Чжао почувствовала тревогу. С приглушённой осторожностью она обратилась к Чэнь Цюйшую:
— Попросите Дуань Гуньи проследить: остались ли госпожа Мяо и её обе служанки вместе с Ду Чжо в заднем крыле? И пусть кто-нибудь не спускает с них глаз. У господина наследника хорошая подготовка, в тени рядом с ним и Лу Мин — за него я не слишком боюсь. Боюсь, как бы не ударили в том месте, где мы сами не уследим.
Чэнь Цюйшуй, который ещё минуту назад чувствовал уверенность, после слов Доу Чжао сам ощутил, как тревога заползает в сердце. Немедля, он поспешно поднялся и вышел.
Дуань Гуньи, видя, что из всей команды он самый опытный, послал условный знак Лу Мину, передав наблюдение за основным двором ему, а сам тихо обошёл заднее крыло и начал снимать черепицу с крыши, чтобы заглянуть внутрь…
В крохотной комнате, где тускло мерцала масляная лампа на теплом кане, три молоденькие девушки в нарядах служанок тихо сидели у единственной в помещении резной кровати с пологом, сосредоточенно плетя узелки. Полог был опущен, и разглядеть, что творится за ним, было невозможно.
Похоже, госпожа Мяо отдыхала внутри.
Но раз уж госпожа лично велела удостовериться, Дуань Гуньи решил, что будет правильнее проверить всё собственными глазами. Он опасался, как бы не спугнуть людей телохранителя Чана, что, возможно, тоже прятались поблизости, поэтому осторожно раздробил в руке черепичину, а затем метко метнул её — с глухим звоном она ударилась в оконную решётку соседней комнаты.
— Кто там?! — вскрикнула одна из служанок в соседней комнате, вскочив на ноги и бросившись к окну.
Шорох и звон встревожили и Ду Чжо — служанку господина гуна.
Она вышла с зажжённой лампой в руке и спросила:
— Что случилось?
Служанка, явно испуганная, с дрожью в голосе ответила:
— Я… я слышала, будто кто-то несколько раз стучал в мою дверь…
Во дворе было тихо, хоть иголку урони. Лишь большая ало-красная лампа под свесом крыши раскачивалась одиноко в ночном ветре.
Обе женщины невольно поёжились от внезапной тревоги.
Служанка и вовсе перепугалась до бледности:
— Сестрица Ду Чжо… а вдруг это… призрак?! Можно я сегодня с вами посплю? — выпалила она и, не дожидаясь ответа, со всех ног помчалась к Ду Чжо.
— Ни в коем случае! — поспешно воскликнула Ду Чжо. — В комнате сейчас отдыхает вторая госпожа!
— Тогда… разрешите и мне послужить второй госпоже? — жалобно взмолилась перепуганная служанка, вцепившись в руку Ду Чжо и не отпуская.
— Я не могу решать такие вещи, — растерялась Ду Чжо, не зная, как поступить.
На шум вышла и Цзи Хун, мягко спросив:
— Что тут случилось?
Служанка, будто схватившись за последнюю соломинку, мгновенно обратилась уже к ней:
— Позвольте мне остаться и служить второй госпоже, я тихонько, совсем не помешаю…
Цзи Хун прекрасно понимала, в каком положении находилась Мяо Аньсу — Сун Хань давно не считал её за человека, а сама Цзи Хун и подавно не решалась перечить девушке из павильона Сяньсянь, особенно когда та, как помнилось, была в числе любимиц самого господина гуна. Она натянуто улыбнулась:
— Только будь тише воды, ниже травы, — и всё.
Служанка благодарно закивала и после того, как Ду Чжо помогла ей переодеться, вернулась в комнату. Вчетвером они сели вокруг кровати и, склонив головы, продолжили плести узелки.
Дуань Гуньи, наблюдавший за происходящим с крыши, с досадой сжал кулаки: не только не удалось увести одну из девушек, так ещё и добавилась лишняя, мешающая затее. Он уже подумывал, не попробовать ли что-то иное, чтобы выманить хотя бы часть служанок из комнаты, как вдруг…
Слуга по имени Лю Хун зевнула, встала и потянулась:
— Пойду-ка я до отхожего места.
— На дворе тьма кромешная, — с усмешкой заметила Ду Чжо. — Старшая сестра, зачем тебе идти наружу? В комнате есть ночной горшок, воспользуйся им, а я потом вылью.
Лю Хун бросила на неё насмешливый взгляд и холодно отрезала:
— У тебя в комнате сейчас отдыхает вторая госпожа. Как я могу пользоваться твоим горшком?
Лицо Ду Чжо вспыхнуло, она поспешила поправиться:
— Тогда я тебя провожу до уборной. А то вдруг заплутаешь в темноте…
— Не стоит, — перебила её Лю Хун, взяв за руку Цзи Хун. — Я знаю дорогу. Не беспокойтесь обо мне. Лучше присмотрите за второй госпожой — если она проснётся, кому подавать чай и помогать?
Не дав им открыть рта, она уже подняла занавес и выскользнула наружу.
Ду Чжо смущённо потупилась.
Цзи Хун поспешила её успокоить:
— Не принимай близко к сердцу. У неё просто характер такой.
Ду Чжо с усилием выдавила улыбку:
— Понимаю. Она ведь та самая, из-за которой ваша вторая госпожа тогда опозорилась перед всеми.
Теперь настала очередь Цзи Хун неловко умолкнуть.
Тут уж та самая бойкая служанка, что впоследствии и попала в покои к Сун Ичуню, быстро сориентировалась и шепнула с усмешкой:
— Сестрички, а вы не проголодались? У меня в комнате ещё осталась немного рисовой лапши, я ещё с кухни попрошу немного солений — перекусим хоть немного.
Ду Чжо кивнула на занавеси, безмолвно напоминая, что во внутреннем покое отдыхает вторая госпожа.
Та служанка тут же скорчила озорную рожицу, высунув кончик языка, мол, молчу-молчу.
Цзи Хун, видя, какая та шустрая и весёлая, не удержалась от улыбки — и сама заразительно засмеялась.
И в этот момент из тёмного двора вдруг раздался пронзительный, до мурашек ледяной женский вопль.
