Сун Хань разрывался между стыдом и яростью. Сгорбившись, он прижимал руки к груди и уже собирался войти в город, как вдруг его остановили стражники у ворот.
— Второй господин Сун, — один из них почтительно, но твёрдо преградил ему путь, — вы не обижайтесь, но это не мы — указ из Дунчэна! С этого дня вам запрещено входить в город. А кто осмелится дать вам хотя бы нитку, будет считаться мятежником. Прошу вас, не ставьте нас в неловкое положение…
Как такое возможно?!
Он стоял, ошеломлённый, вытаращив глаза.
А как же он теперь будет жить?
Паника охватила Сун Ханя. Не раздумывая больше ни секунды, он рванулся вперёд, желая прорваться внутрь.
Те самые стражники, что ещё недавно были с ним вежливы, теперь даже не скрывали презрения. Один из них без колебаний пнул его:
— Совсем стыд потерял, да? Думаешь, всё ещё второй господин из поместья гуна Ин? Слова да приказа уже не признаёшь?! Похоже, тебе давно пора напомнить, что ты за ничтожество такое!
Сун Хань споткнулся и с грохотом рухнул на землю, жалко скорчившись.
Со всех сторон раздался гогот.
Кто-то в толпе насмешливо произнёс:
— Гляньте-ка, какой нежный, ухоженный молоденький господин… Интересно, за что его так? А вы, ребята, с ним и впрямь чересчур грубы! — При этих словах он подошёл к Сун Ханю и потянул его за руку. — Жалко смотреть! Даже одежду с него стащили… У меня в лавке как раз не хватает человека подносить чай да прибирать за клиентами. Пойдём со мной — шёлка и парчи не обещаю, но сыт и одет будешь.
Он не успел договорить, как другой, со смехом, громко выкрикнул:
— Старый ловелас, у тебя кто из этих чайно-водочных не превратился потом в личную дойную корову?
Толпа разразилась хохотом — смех был грязный, вкрадчивый, мерзкий.
Сун Хань, красный от стыда, вырвался и, не разбирая дороги, пустился прочь.
Западная тёплая комната при кабинете в дворце Цяньцин.
Наследный принц сидел за столом, сосредоточенно вычитывая цзоуцзэ — доклады с мест.
Цуй Ицзюнь тихо вошёл, сменил чай.
Наследный принц неожиданно отложил кисть и, не поднимая головы, произнёс:
— Говорят, гун Ин заболел?
— Так и есть, — с усмешкой ответил Цуй Ицзюнь. — Сун Хань закрутил с наложницей господина гуна Ин. Тот выгнал его из дома, велел открыть родовой храм для разбирательства. А этот, будто бешеный пес, сорвался с цепи — вцепился самому господину гуну в горло, не отпускал… — Он коротко пересказал всё происшествие.
— Значит, теперь Сун Хань изгнан из рода, а гун Ин до сих пор без сознания? — Наследный принц погрузился в раздумье.
— Верно, — Цуй Ицзюнь низко склонился, почтительно, чуть ниже обычного.
Наследный принц долго молчал.
Раньше, в таких случаях, Цуй Ицзюнь непременно бы задал вопрос. Но с тех пор как Наследный принц стал лично разбирать цзоуцзэ, он больше не позволял себе лишнего.
Он просто стоял в сторонке, опустив глаза, сосредоточенный и молчаливый.
Вдруг Наследный принц произнёс:
— То, что я велел тебе разузнать в прошлый раз… как продвигается?
Цуй Ицзюнь задумался:
— Вы имеете в виду дело с господином Суном и господином Цзи?
Наследный принц кивнул и сказал:
— Хотя дело с принцем Ляо не стоит предавать широкой огласке, но нельзя и остужать сердце тех, кто преданно служит державе. Сейчас у стражи Цзинъи нет главнокомандующего, я подумываю, не поручить ли эту должность Сун Яньтану. Но и в страже Цзиньву он незаменим… Правда, ещё никто прежде не занимал сразу посты главнокомандующего в страже Цзиньву и в Цзинъи одновременно.
Он помолчал и добавил:
— Ещё есть Ма Юмин из лагеря Шэньшу. Если бы он тогда не пренебрёг личной опасностью, кто знает, в чью пользу обернулась бы та схватка. А теперь, когда главнокомандующий лагеря Шэньшу Ван Сюй по состоянию здоровья просит об отставке… я думаю, нет ничего дурного в том, чтобы передать командование Ма Юмину.
Иначе говоря, Наследный принц собирался возвысить Сун Мо.
А ведь Сун Мо и Цзи Юн не ладили!
У Цуй Ицзюня сердце дрогнуло.
Неужели Наследный принц решил играть на равновесии?
Он ещё ниже склонился, спина вытянулась, словно струна.
— Между господином Цзи и господином Суном давняя вражда, — почтительно произнёс он. — Вражда из-за женщины…
— А? — Наследный принц тут же оживился, глаза его заблестели. — Говори скорее, в чём же там дело?
Цуй Ицзюнь ответил:
— Хоть обе семьи и старались скрыть, но и род Доу, и род Цзи — знатные, родственные связи у них тянутся далеко. Особенно господин Цзи — до сих пор не женат. Кто бы ни сватался, все возвращались униженные. Так что кое-какие слухи постепенно просочились. Говорят, госпожа Доу и господин Цзи росли вместе, с малых лет были не разлей вода. Он всем сердцем хотел взять её в жёны, и семья Доу была не против. Но господин Доу тогда служил вдали от столицы, и не знал, что семья Цзи подумывает о сватовстве. А те, в свою очередь, посчитали, что будет достаточно поговорить с министром Доу. В итоге, по недоразумению, господин Доу выдал дочь в дом гуна Ина…
— И такое бывáет? — Наследный принц с удовольствием слушал, даже рассмеялся. — Слышал, что Цзи Цзяньмин и госпожа Доу — двоюродные брат с сестрой. Они до сих пор общаются?
— Конечно, — с улыбкой кивнул Цуй Ицзюнь. — Не просто общаются: госпожа Доу очень открыта. Когда господин Цзи бывает в гостях у семьи Сун, она всегда лично выходит поприветствовать его.
Наследный принц, слушая, только и кивал, а позже с весёлым видом пересказал эту историю наследной принцессе — словно анекдот.
Та, услышав всё, даже немного удивилась:
— Вот так дело! Я и не думала, что за госпожой Доу стоит такая история…, Впрочем, по ней и видно — она не такая, как прочие женщины. И неудивительно, что господин Цзи теперь ни на кого и смотреть не хочет.
Наследный принц рассмеялся:
— А как ты смотришь на то, чтобы сосватать Цзи Цзяньмина?
Наследная принцесса с улыбкой взглянула на него:
— Всё зависит от того, как ты сам собираешься использовать господина Цзи. Если просто хочешь расположить к себе семью Цзи и укрепить связи — нет ничего почётнее и славнее, чем дарованная от имени Дворца женитьба. Но… если ты действительно хочешь использовать самого Цзи Цзяньмина, то я бы не вмешивалась. Он слишком упрям — вряд ли станет тем, кто уступит с лёгкостью. Насильно его облагодетельствовать — только вызовешь у него раздражение и сопротивление.
Слова наследной принцессы были разумны, и Наследный принц знал: она всегда умела обращаться с тонкостями родственных и политических связей. Раз уж она так считает, он спорить не стал.
Вместо этого он перевёл разговор:
— Я думаю назначить Сун Мо одновременно главнокомандующим в страже Цзинъи, а Цзи Юна — учёным ханьлинем при Управлении наставников наследника престола Чжаньшифу, совмещающим должность главного судебного посланника сычжэна в Синжэньсы.
— В таком случае, — продолжил Наследный принц, — гражданская и военная ветви власти будут идти разными путями… и смогут сдерживать друг друга.
