Госпожа Ань была потрясена. Лишь после того как Вэй Тиньюй и Ван Цинхай ушли, она не выдержала и спросила мужа:
— Хоу Цзинин приходил к тебе зачем? Я ведь помню — когда-то он был статный, красивый, настоящий молодой господин… Как же так? Не прошло и двух лет, а он стал таким… жалким?
— Не вмешивайся, — нахмурился Ван Цинхуай.
Он и сам был в раздражении. В конце концов, Вэй Тиньюй — давний друг его младшего брата. Но как сказать жене, что брат притащил приятеля не просто попросить немного на крайний случай, а одолжить денег на чайный бизнес, причём скрытно, не поставив в известность семью?
Оставим в стороне вопрос, вернут ли они эти деньги. Даже если дело выгорит, от семьи Вэй в благодарность не будет ни звука — кроме самого Вэй Тиньюя. Ван Цинхуай не хотел даже думать об этом — тошно.
Он отмахнулся:
— Ты зачем вообще пришла?
Госпожа Ань пересказала мужу всё, что удалось узнать её тётушке.
Ван Цинхуай тяжело вздохнул:
— Интересно, если бы Вэй Тиньюй знал, что с ним станет сегодня, пожалел бы он тогда, что женился на младшей госпоже из дома Доу?
Госпожа Ань удивлённо нахмурилась — она не до конца поняла, к чему он клонит.
Но Ван Цинхуай больше не собирался обсуждать это.
Вэй Тиньюй женился на дочери рода Доу — и теперь не может собрать даже пять тысяч лян серебра. Что уж тут говорить… Ясно, какая у него жизнь. Хорошо хоть, что я не дал слабину и не одолжил ему денег.
Брат говорил: у Вэй Тиньюя где-то на стороне есть любовница, уже пять-шесть месяцев как беременна. Если младшая госпожа Доу об этом узнает, не устроит ли она опять бурю с визитами, криками и побоями, как в прошлый раз?.. В столице, глядишь, снова будет на что поглазеть.
Честно говоря, такой свояк, как у Сун Мо, — это настоящее позорище.
Ван Цинхуай подумал немного и решил: сам поедет в поместье гуна Ин.
Если уж хозяин отпустил столько слуг, значит, авторитет у него есть. И с точки зрения приличий, и с точки зрения отношений — стоит съездить и поздравить.
А в поместье гуна Ин Доу Чжао, конечно, не имела ни малейшего понятия о том, что происходит в доме Ван. У неё самой дел хватало: она как раз занималась подготовкой к отъезду Чэнь Сяофэна и других — тех, кто теперь официально отпускался на службу.
Надо было приготовить подношения к назначению, кое-что сказать на прощание — всё-таки уходили люди, которые долгие годы были рядом с ней. А раз они больше не числились охраной поместья гуна Ин, то и не могли оставаться в восточном флигеле. У кого семьи сопровождали их на новое место — ещё ничего. А вот те, кто возвращался в Чжэндин, — их предстояло отправить с надёжной охраной и сопровождением.
Но важнее всего было то, что за эти годы она привыкла к ним. Они стали не просто охраной — были её щитом, плечом, дыханием. Теперь, когда Чэнь Сяофэн и остальные уходили, ей казалось, будто сердце осталось пустым.
Она понимала: даже если позже появятся новые телохранители, пусть даже более искусные, более верные — той связи, той преданности, что рождалась в крови и испытаниях, уже не вернуть.
Тех, кто погиб в загородном поместье в Сяншане, она особым образом доверила Дуань Гуньи:
— …Если у этих семей в будущем возникнут какие-либо дела — неважно, деньги, имущество, трудности, — ты обязан немедленно докладывать мне. Никаких утаиваний. Ни в чём.
— Не беспокойтесь, — ответил Дуань Гуньи, бережно убирая список. С ним у этих людей были ещё более глубокие узы, чем с Доу Чжао, и, заговорив о них, он тоже не мог скрыть горечи и сожаления. — Я пришлю надёжных людей. Будем следить за всем как положено.
Доу Чжао вдруг вспомнила ещё об одном:
— Теперь, когда император больше не занимается делами, а регентом стал наследный принц, у нас в резиденции вряд ли будут какие-то особые затруднения. Ты не думал… подобрать кого-нибудь в помощь госпоже Дуань?
На лице Дуань Гуньи тут же выступил румянец:
— У нас дома есть две служанки — обе проворные, смышлёные, делом заняты. Пока они ухаживают за матушкой, всего хватает…
Доу Чжао лишь сдержанно улыбнулась и больше не стала развивать тему.
Но прошло всего несколько дней — и от Дуань Гуньи пришла весть: радостная.
Оказалось, старая госпожа Дуань уже давно присматривалась к одной скромной служанке, работавшей на кухне павильона Ичжи. Просто Дуань Гуньи всё откладывал: не желал пока обзаводиться семьёй. Но стоило ему немного смягчиться, как госпожа Дуань решила не тянуть. Пока в столице ещё оставались люди из Чжэндина и пока сохранялась связь с поместьем гуна Ин — нужно устраивать свадьбу!
От сватовства до назначения даты прошло всего пять-шесть дней — и всё было решено.
Доу Чжао велела позвать невесту взглянуть. Та оказалась белолицей, опрятной, в голосе и движениях чувствовалась тёплая кротость. Довольная выбором, Доу Чжао дала ей пятьсот лян серебра в приданое и ещё двадцать лян —на наполнение сундуков. Подобрали счастливую дату — и Дуань Гуньи женился.
Все были рады. Даже Сун Мо пришёл на свадебное торжество.
Но ещё до того, как невеста переступила порог, его неожиданно и незаметно отвели в сторону.
Доу Чжао сохраняла спокойствие, никак не выдав тревоги. Чэнь Сяофэн с остальными подумали, что Сун Мо изначально собирался лишь ненадолго показаться на свадьбе — никто не удивился.
Дуань Гуньи тем временем совершил поклон у алтаря, а затем весело, в сопровождении гостей, отправился в брачную комнату — поднять шум, как положено.
И только тогда у Доу Чжао появилось время — она подошла к Ву И и вполголоса спросила:
— Что-то случилось?
Ву И тихо ответил:
— Императрица скончалась. Его Высочество велел срочно вызвать господина наследника в дворец — обсудить, как быть дальше.
Доу Чжао почувствовала, как в груди сжалось тревожное предчувствие.
Принц Ляо всё ещё находится в Сиюань, «ухаживает за больной», а теперь — императрица умерла первой…
Прошло всего несколько дней с тех пор, как они вернулись с горы Юймин — и как тут не заподозрить недоброе?
К тому же, право императрицы сохранить свой титул после болезни дал не кто иной, как сам Наследный принц. А ручался за это — Сун Мо. Если кто-то захочет воспользоваться ситуацией и подлить масла в огонь, их обоих — Наследный принц и Сун Мо — вполне могут затопить одним потоком злых сплетен.
Больше всего Доу Чжао тревожило: над Наследным принцем всё ещё стоял император. Если в его сердце закрадётся подозрение — не пошатнется ли престолонаследие?
Всё это она держала в себе, не выказывая виду. И только поздним вечером, уже в час Хай (с 21:00 до 23:00), Сун Мо наконец вернулся.
— Что сейчас? — тихо спросила она, когда Жотун и другие служанки помогли Сун Мо переодеться и удалились. Сидя на краю кана, она смотрела прямо ему в лицо. — Назначили уже, когда объявят траур?
Сун Мо сел рядом с Доу Чжао, и лишь тогда она заметила усталость, проступившую в его чертах — между бровей пролегла незнакомая ей тяжесть.
Она молча подошла сзади и начала массировать ему плечи.
Сун Мо улыбнулся:
— Я в порядке. А вот ты — при положении — не должна перенапрягаться.
