В этот момент снизу уже доносился шум.
— Я уже иду! — крикнула Бувэй, вскочив. Она накинула свитер и поспешила вниз.
У ворот она увидела сестру, Булао, с мужем. Завидев младшую, та сразу усмехнулась:
— Ты уже здесь. Вот что значит хорошая дочь.
Бувэй молча кивнула.
Муж Булао был голубоглазым, звали его Эрик. Он был родом из старинной скандинавской семьи, чьи предки когда-то обосновались в Америке. Несмотря на иностранное происхождение, он учился на факультете китайской филологии и говорил по-китайски почти без акцента, правда, иногда тянул на манер древних текстов.
— Здравствуй, сестра. Как себя чувствует мама? Мы очень переживали.
— Сначала навести папу, — сказала Бувэй.
Тем временем их сыновья, двое крепких мальчишек восьми и девяти лет, тут же с визгом рванули исследовать «новую территорию».
Эрик был человеком деликатным, сразу же начал расспрашивать:
— Когда маму выпишут?
— Мы только переоденемся и сразу к ней, — крикнула Булао, поручая слугам нести багаж в дом.
— Мне нужно две комнаты. Кто успел — того и тапки. Кто опоздал — будет ночевать у порога. Бувэй, подвинься. Мне нужны именно эти две.
— Конечно, конечно, — тут же согласилась Бувэй.
Все это происходило на глазах одного человека — Юй Чжунъи, молодого помощника по уходу. Он ничего не сказал, лишь молча наблюдал.
Булао хлопнула в ладоши:
— Джейми! Вилли! Быстро умываться, поедем к бабушке.
Но стоило повернуться, как раздался звон стекла, мальчишки разбили старинную вазу с сине-белым узором. Тётушка только вздохнула и сказала детям:
— Запомните, бабушка с дедушкой хотели оставить это вам. Теперь — всё. Нет вазы, нет и наследства.
Мальчишки виновато моргнули и снова убежали прочь.
— Красавцы, — с улыбкой заметила няня.
Булао устало проворчала:
— Я совсем выбилась из сил.
— Надо было ехать одной, — мягко упрекнула её Бувэй.
— Ты не понимаешь, — усмехнулась сестра. — Главное, сила в численности. Вот увидишь, когда появится он.
Она имела в виду их старшего брата, Буюй. Булао и Буюй не ладили, словно кошка с собакой.
— Я так скучаю по маме, — сказала Бувэй. — Сначала схожу к ней. Вы собирайтесь не спеша.
— Я попрошу Чжунъи отвезти тебя, — предложила няня.
— Тётя Бао, найми ещё одного водителя, — сказала Бувэй. — Людей много, один он не справиться бегать туда сюда.
— Ты права. Я сейчас же займусь этим.
Булао обернулась и засмеялась:
— Все эти расходы, ведь из наших же будущих денег. Сегодня растратим, завтра останемся ни с чем.
Бувэй ничего не ответила, лишь вышла и поехала в больницу.
Стоило захлопнуть за ней дверь, как Булао тут же заговорила:
— Девка двадцать с лишним лет, ни дня не работала. Жила на мамины деньги, куталась в мягкие подушки, ещё и ухитрилась всё почти проесть.
— Она же писатель, — заметил Эрик.
— Ха! Я тогда поэтесса, — усмехнулась Булао и пошла наверх.
Она думала, что младшая сестра не слышит. Но Бувэй, забывшая сумку, именно в эту секунду вернулась в дом и всё прекрасно услышала.
Она вспыхнула, словно пощёчину получила.
И молча всё проглотила.
***
Булао, в сущности, была права, ведь кто такой писатель? Это либо тот, чьи книги стали популярны, разошлись по свету и продаются тысячами, либо это лауреат каких-нибудь престижных международных премий. Иначе, что это за профессия такая, писать? Если трезво смотреть на вещи, это вовсе и не профессия. Может быть, Бувэй и правда пора найти себе настоящее, стабильное дело.
С мамой она провела несколько тёплых минут, чтобы отвлечься.
— Мам, я самая глупая из нас троих?
— В пять лет ты только заговорила.
— Брат с сестрой никогда со мной не играли.
— Возраст не тот. Брат старше тебя на десять лет. Честно говоря, мы и не думали заводить ещё одного ребёнка.
— Но я хоть чуть-чуть порадовала тебя?
— Конечно. Мы звали тебя Вэй-Вэй. Все хохотали до слёз.
***
Скоро в палату ворвались Булао с семьёй. Бувэй пришлось уступить место и уйти. По дороге домой она купила ящик мандаринов и, зайдя в дом, увидела, что её чемодан валяется в углу лестницы.
Если её ещё не выгнали, только потому, что это всё же дом родителей.
— Моя комната теперь твоя, — вышла из дома к ней тётя.
— Нет, Тётя Бао. Я поживу у друзей.
— Как это у друзей? Ты ведь ради родителей вернулась.
— Ничего. Утром и вечером я здесь, поем и поеду ночевать туда. Не переживай.
— Кто эти друзья? — обеспокоенно спросила она.
— Самые преданные. Свиньи, псы, пьющие, все они мои, — усмехнулась Бувэй.
Она всё таки дозвонилась до старой подруги Вэн Жун, с которой училась в университете.
— Жун, комната твоя ещё свободна?
— По-прежнему. Всё по рыночной цене.
— Разумеется, — засмеялась Бувэй. — Спасибо, что выручаешь.
— Я уезжаю в командировку на две недели. Хоть в гостиной ночуй. И, кстати, подумай, тебе не пора купить жильё?
Бувэй замолчала.
— Завтра с десяти утра можешь забрать ключи. И подумай, работать надо. Родители стареют, а это значит, скоро будет «распределение». Побудь рядом год или два, окупится лучше любой акции.
Она повесила трубку. В груди у неё гулко отозвались её слова. Она была прав. Да, сестра уже «укрепилась» с мужем и детьми. И это было не просто забота, она пришла за наследством.
***
Вечером Бувэй сидела на веранде и смотрела в закат.
Где она потратила свои лучшие годы? Ни работы, ни мужа, ни дома. Только воспоминания, поездки, фотографии вокзалов Европы и Америки. Материалы для романов, которых никто не читал.
Пока мать была здорова, всё казалось вечным.
Теперь же… всё рушилось, как карточный домик.
На веранду вышла служанка с лейкой, чтобы полить цветы. За ней вышел Юй Чжунъи, поддерживая отца за локоть. Слава Богу, дом был просторный, она просто отошла в сторону.
На перилах, по всей ограде, цвёл алый бугенвиллея. А вечером, в зной, тёплый воздух поднимал с земли душистый пар жасмина.
Отец обернулся, увидел дочь, и, кажется, обрадовался и кивнул ей. Она подошла ближе, села перед ним на корточки и взяла за руку.
Они смотрели друг на друга.Он хотел назвать её по имени, но не смог. Он н епочувствовал сожелания и только отвернулся к цветам.
Этот человек, когда-то непобедимый, работал ночами, первым освоил компьютер… теперь не мог налить себе кофе без помощи медбрата.
— Сахара побольше, молока тоже? — спросила Бувэй.
Юй Чжунъи кивнул.
Отец повернулся, увидел, что дочь ещё рядом, и помахал ей рукой. Она уже хотела сказать: “Папа, я остаюсь. Я больше никуда не уеду. Я буду с тобой каждый день”.
Но раздался звонок у двери.
С веранды видно было, как внизу на крыльце столпились новые гости. Громко, наперебой, они кричали:
— Бувэй! Открывай!
Это прибыл брат. Буюй. С женой и дочерьми.
В отличии от её сестры Булао, которая привезла мальчиков, у Буюй были девочки.
Бувэй спустилась вниз.
— Булао уже приехала? — раздражённо спросил брат.
— Немного раньше. Сейчас в больнице, — мягко ответила она.
— Всего четыре спальни. — Буюй скривился — Две уже заняты. Остались родительские. А нам куда? Мы ведь приехали ухаживать, не на пару дней, мы остаёмся. Занимаем мамину комнату. Дочери, туда.
Он и его жена, Ци Цзячан, уже начали поднимать вещи.
— А если маму выпишут? — ошарашенно спросила Бувэй.
Но брат уже не слышал.
— Всего-то три дня, — попыталась вставить она.
— Кто сказал — три? Мы здесь надолго.
Бувэй почувствовала, что больше не может молчать.
— Брат, прошу тебя. Успокойся.
Жена брата тут же встряла, на английском:
— Сестра, у тебя, вроде, нет мужа? Значит, ты ещё носишь фамилию Ву? Тогда и ты имеешь право голоса. А вот эти все Эриксоны, зачем они приперлись?
Ци Цзячан хоть и не говорила по-китайски, прекрасно знала, что такое китайская семейная иерархия. И пользовалась этим как оружием.
— Я старшая сноха, — заявила она. — У меня есть право. Одна комната на каждого. Как можно занимать материнскую? Сестрица, ты иди спи в гостиной.
И немедля, выволокла чемоданы Булао из спальни и с грохотом спустила их по лестнице.
— Кто хочет что сказать, подходите ко мне.
Даже тётя Бао замерла в изумлении.
От грохота заплакала старшая дочь Буюя, та самая, с лёгкой формой умственной отсталости.
Бувэй тут же подбежала и прижала к себе.
— Девочка испугалась! Что вы творите!
Ци Цзячан хлопнула дверью и скрылась.
Девочку звали Сяо Жэнь. Несмотря на лёгкую задержку в развитии, она была красивой, с густыми чёрными волосами и молочным лицом. Бувэй всегда особенно любила её, даже возила с собой в Европу. Ради этого брат и сноха ещё терпели сестру.
А младшая девочка, Сяо Синь, стояла в стороне, с холодным лицом.
— Синь, иди к тёте, — сказала Бувэй.
Младшая сестра Сяо Жэнь — Сяо Син — стояла в стороне, скрестив руки, холодно наблюдая за происходящим.
— Сяо Синь, подойди сюда, — позвала её Бувэй.
Та насмешливо фыркнула:
— Похоже, в этом доме только тётя Бувэй одна нормальная.
— Тсс… — мягко одёрнула её Бувэй.
Сяо Жэнь, спрятавшись в объятиях тёти Бувэй, наконец успокоилась.
— Я не хотела сюда ехать, — сказала Ся Синь. — Мне уже двенадцать, я не нуждаюсь в няне, сама за собой ухаживаю. Но мама сказала, или сейчас поедем вместе поедим кашу и рис, или потом уже никогда, и ещё добавила, что в единстве сила.
Кто бы мог подумать, и Буюй, и Булао сказали в точности одну и ту же фразу. Обе семьи так давно не общались. В прошлый раз, когда они приезжали, сыновья Эрика, Джеймс и Вилли, обозвали Сяо Жэнь «идиоткой», с тех пор обе ветви разругались.
Да, формально, они братья и сёстры, родные по крови. Но между ними встали их супруги, два посторонних, но влиятельных человека и всё изменилось. Эти семьи стали чужими.
