После полудня в дом пришла новая прислуга, присланная агентством. На этот раз — женщина постарше, серьёзная на вид, спокойная в движениях. Её обязанностями оставались уборка и стирка.
— Бувэй，я хочу увидеть Булао, — попросила мать.
— Это просто, мама, я сейчас куплю билет на самолёт.
— Бувэй, давай поедем поездом. Я тоже в том году ездила на поезде на юг.
— Мама, — мягко возразила она, — поездом может ехать всякий. Вам лучше лететь самолётом.
Позже Бувэй обсудила поездку с доктором Оуян.
Тот помедлил и сказал:
— Дальние дороги ей теперь не по силам.
— Раз уже не по силам, — вырвалось у Бувэй, — чего же бояться? Пусть поедет.
Доктор кивнул:
— Ты права. Пока может идти, стоит позволить ей совершить последнюю дорогу.
Последнюю… Сердце Бувэй сжалось.
— Я выпишу лекарства, — добавил он.
И вдруг из коридора раздался грохот.
— Что там? — встрепенулась Бувэй, позабыв про горе.
Гул повторился, стены медпункта задрожали.
Доктор вздохнул, будто заранее догадывался, и вышел в коридор. Бувэй поспешила следом и замерла от неожиданности.
Перед автоматом с газировкой и чипсами, стоявшим у стены, девушка с разбега ударила ногой по железному боку. Металлический треск разнёсся эхом.
— Хуэйчжун, что ты делаешь? — всплеснул руками доктор.
То была его дочь, Хэйчжун. Она шла к ним широким шагом и с озорной улыбкой.
— Он опять сожрал мои десять долларов, — ответила она весело.
Отец потянул её внутрь:
— Тише, тише, не пугай людей.
Бувэй подошла ближе, глаза её сверкнули:
— Ты не в ту сторону бьёшь. Смотри на меня.
Она легко развернулась, подняла ногу и ударила в левый бок автомата. Тот заскрежетал, зашатался — и вдруг обрушил на пол дождь банок и пакетов.
Хэйчжун радостно вскрикнула и собрала свою добычу.
— Вот! Должен был мне три банки колы и пачку чипсов.
Доктор мигом затащил обеих в кабинет, а старая сиделка выглянула и строго предупредила:
— Осторожней, а то полиция придёт.
Хэйчжун согнулась от смеха.
— Спасибо, Бувэй, — сказала она, протягивая банку. — Эта газировка теперь самая вкусная на свете.
Она вспомнила её имя.
Бувэй удивлённо моргнула:
— Ты меня знаешь?
— Трудно не запомнить дочь, которая держит мать, как редчайшую фарфоровую вазу, — улыбнулась Хэйчжун.
— Я тоже тебя запомнила, — вырвалось у Бувэй.
Её свободная красота, живая сила, природная лёгкость, всё в этой девушке удивляло.
Они разговорились.
— А дальше куда путь держишь? — спросила Бувэй.
— В Южную Америку. Патагония, ледники. Бувэй, ты ведь пишешь, писателю нужно видеть мир. Что ты всё кружишь по виноградникам южной Европы? Поезжай к инкам, к древним руинам.
Сердце Бувэй дрогнуло от соблазна, но она всё же не удержалась:
— А там… как с баней, с душем?
Хэйчжун рассмеялась звонко и заразительно:
— Вот из-за такой бытовой мелочности, Бувэй, у тебя и не выйдет великая книга!
Бувэй смутилась.
Получив лекарства, она попрощалась.
— В другой раз поговорим, у меня приём, — сказала Хэйчжун.
В коридоре Бувэй заметила катившуюся по полу банку и улыбнулась про себя.
У Хэйчжун были короткие волосы, тронутые солнцем, смуглая кожа, сияющие глаза, белые зубы, простая рубашка и кеды. В ней было столько силы, что Бувэй чувствовала, эта встреча точно не забудется.
Вернувшись домой, она застала невестку в библиотеке. Та сидела неподвижно, с пустым взглядом.
— Зачем ты здесь? — мягко поддела Бувжй. — Ведь знаешь, в сейфе пусто.
Невестка вздрогнула, пробормотала:
— Думала, я вернусь на три дня, не думала, что ты осталась.
— Ты ведь сдала свою квартиру, нечего больше держать.
— А твой дом?
— У меня? — Бувэй усмехнулась. — Я всегда жила на съёмных складах, переоборудованных под квартиры. Кончилась арендах, и всё, возвращай ключи.
— А дальше?
— Поживу в хостеле, потом снова найду угол.
— Ты не боишься?
Бувэй пожала плечами.
— Я бы во сне содрогалась, — прошептала та.
— Ну что ж, я тоже когда-нибудь куплю жильё, — сказала Бувэй.
Невестка опустила глаза.
И вдруг вымолвила:
— Бувэй, я ошиблась в тебе…
Всё вскрылось. Бумага не укрыла огня. Бувэй была ошломлена.
— Утром я получила письмо от той девушки, — призналась она. — Она пишет, что ты выгнала её потому, что у неё был роман с Буюем.
Бувэй молчала.
— Что мне делать? — горько произнесла невестка. — Он и в старости не угомонился…
— Сделай вид, что ничего не произошло, — мягко сказала Бувэй. — А если станет невмоготу, тогда разводись, без слов.
— Сердце, не насытившись одним, снова тянется к другому… что же мне делать? — прошептала она с горечью.
Бувэй мягко ответила:
— Можно ли притвориться, будто ничего и не было?
— Сколько лет я прожила, волоча за собой дочь… — вздохнула женщина.
— Но ведь у него тоже бывали светлые времена, — напомнила Бувэй. — В Силиконовой долине он получил миллионы.
— Все спустил, — перебила она, — на яхты, на спортивные машины. Теперь всё в прошлом.
— Попробуй пройти с ним и через беду, — осторожно сказала Бувэй.
— Я слишком устала… — её голос дрогнул.
— Тогда поднимись наверх и приляг, отдохни хоть немного.
— Даже проснувшись, смысла не найду, — заплакала она.
Бувэй, видя, что слова не достигают цели, почувствовала раздражение:
— Ну и что же ты хочешь? Это твой муж. Ты должна понимать, он человек старого закала. Лучше притворись, будто ничего не замечаешь. А если уж сил терпеть не останется — тогда не тяни, решайся на развод.
Госпожа Ци Цзячан замолчала.
— Ради детей… прошу тебя, — сказала она сдавленным голосом. — Особенно ради Сяо Жэнь.
Словно крысу, что прячется в углу, не решаясь ударить из-за опасения разбить сосуд, так и она боялась лишнего движения.
Госпожа Ци закрыла лицо ладонями.
Бувэй напомнила мягко, но настойчиво:
— Ты ведь сможешь, если захочешь, вернуться вместе с детьми в лавку на Юньхэ-цзе?
Та ничего не ответила, лишь медленно поднялась и пошла наверх.
— Позову тебя к ужину чуть позже, — сказала Бувэй ей вслед.
“— Хочешь быть сытым? — думала она. — За всё в этой жизни приходится платить: или горбом работать, или глотать обиды молча. Нет такого закона, чтобы тебя ещё и кормили досыта, и при этом возносили на пьедестал, как небожителя.”
На следующий день Бувэй повела мать на прогулку.
Она лично встретил их в аэропорту.
Госпожа Ву отказалась заехать в отель, настояла, чтобы сперва взглянуть на свадебный салон. Уже у самых дверей и сама Бувэй почувствовала усталость, но мать, напротив, оживилась.
В салоне не было толпы, но дела явно шли неплохо, там держали даже постоянную модель, которая демонстрировала на себе наряды. Всё выглядело роскошно и чинно.
Бувэй невольно кивала, соглашаясь.
Госпоже Ву захотелось попробовать сяолунбао, (китайские пельмени с бульоном родом из района Наньсян под Шанхаем) и Булао тотчас послала кого-то за ними. В салоне работало множество людей, а дешёвая рабочая сила позволяла содержать большой штат. Булао велел им облачиться в белые рубашки и чёрные брюки — и вид у них был и вправду аккуратный и стройный.
— Теперь я спокойна, — сказала госпожа Ву.
И только тогда они поехали в гостиницу.
На следующее утро мать снова подняла Бувэй с зарёй и велела звать машину в Пудун. Глаза у девушки слипались от усталости, но приходилось помогать матери одеваться.
Пока она умывалась, раздался звонок в дверь. Бувэй подошла, выглянула и ахнула. Небесные спасители! На пороге стояли Юй Чжунъи и тётя Бао.
Она распахнула дверь и радостно вскрикнула.
Тётя Бао вбежала в комнату и подхватила госпожу Ву:
— Прибыли, а меня не предупредили!
— Хотела сделать тебе сюрприз, — улыбнулась та.
Бувэй облегчённо выдохнула и присела прямо на пол, не желая вставать.
— Мы сразу же приехали, как только получили звонок от Второй барышни, — объяснила тётя Бао. — Хорошо ещё, что Булао вовремя сообщила. Ещё немного, и мы бы искали вас в Пудуне.
— Машину так просто не поймать… Пусть Чжунъи отвезёт вас на завтрак, — предложила она.
Тётя Бао, не переставая, помогала госпоже Ву обуваться и одеваться.
Бувэй снова оживилась:
— Я хочу настоящих шанхайских закусок!
— Эти туфли жмут, — заметила Бао.
— О, Тётушка Бао, ты внимательная, — сказала Бувэй. — Я принесу другую пару.
— Нет, эти подойдут.
И, поддерживая госпожу Ву, Бао завернула её волосы в тонкий шёлковый платок.
Они отправились на утренний рынок.
— Чжунъи, спасибо, что приехал, — сказала Бувэй.
Он лишь улыбнулся:
— Не стоит благодарности.
Он немного располнел, видно, что жизнь шла у него ладно. Всё так же носил короткую стрижку и простую хлопчатобумажную одежду цвета хаки.
Он повёз их окружным путём. Утро, туман, золотые лучи солнца в дымке над городом, людские потоки на улицах
— Бувэй с любопытством смотрела в окно.
Они остановились у небольшой закусочной. Внутри оказалось чисто и уютно. Тётя Бао взяла на себя заботу о заказе, выбрала несколько блюд к завтраку.
Бувэй, не привыкшая есть по утрам, только рассматривала вокруг, пока Юй Чжунъи не вошёл с чашкой кофе.
— Ах, «Старбакс»! — засмеялась она.
После завтрака Бао и госпожа Ву погрузились в воспоминания. Бувэй же позвонила Лили.
Та всё ещё нежилась в постели, но, услышав про приезд Бувэй, обрадовалась:
— Ты специально ко мне прилетела?
— Я сопровождаю мать, она приехала навестить родственников.
— Тогда найдём время встретиться? Завтра возвращаюсь в Торонто.
— Ты всегда так на бегу, — вздохнула Бувэй. — Давай сегодня в три, в холле твоего отеля.
Закончив разговор, она услышала, как мать говорит:
— …Хочу поехать на улицу Синьцзячжай.
Бувэй сразу поняла, что речь идёт о доме деда. Теперь эта улица давно переименована, а самого дома, наверное, уже нет.
— Ещё стоит, — усомнился Чжунъи.
— Всё равно надо съездить, — предложила Бао.
И вот машина въехала в старый квартал.
— Ах, он и вправду стоит!
Перед ними возвышался трёхэтажный кирпичный дом. Пусть стены и подновили, но обветшалость скрыть не удалось. Из-под штукатурки торчали переплетения проводов, словно капельницы в теле больного, а на крыше нелепо топорщилась антенна в форме рыбьего скелета.
Жили там по-прежнему, женщины и дети. Они сновали вверх и вниз по лестницам, бросая на чужаков любопытные взгляды.
— Это тот самый дом? — шёпотом спросила Бао.
— Поднимемся, — сказала госпожа Ву.
— Но ведь там живут люди…
Они ещё совещались, как вдруг с верхних этажей выбежала тучная женщина и закричала:
— Ты украл у меня медяки! Живо верни!
И вслед за её криком вихрем выскочил мальчишка лет двенадцати и исчез за углом.
Женщина, в широком ципао, с зализанными волосами, остановилась перевести дух.
Госпожа Ву глядела на неё пристально, а потом, сама не веря себе, выдохнула:
— Мама…
Женщина обернулась. Услышав обращение, приподняла бровь, но, увидев лишь четверых незнакомцев, равнодушно пожала плечами и поднялась по скрипучей лестнице.
— Она похожа на бабушку? — шёпотом спросила Бувэй.
Мать молча кивнула.
Сердце девушки сжалось, она понимала — мать, вернувшись сюда, вдруг потерялась во времени, словно оказалась меж прошлым и настоящим.
— Пора возвращаться, — поспешно сказала Бао. — Поговорим в отеле.
