Сусу смотрела заворожённо, когда вдруг Ван Цилинь тихо сказала:
— Говорят, когда-то ваша «Лян Чжу» так поразила госпожу, что та до сих пор вспоминает.
Сусу ещё не успела ответить, как Мулань улыбнулась:
— У Сусу талант от природы.
Пришлось и ей улыбнуться:
— Всё это давно прошло. Теперь я уже не способна танцевать.
— У меня кости тоже давно окостенели, — со смехом добавила Мулань. — В прошлый раз попробовала и ноги не смогла разогнуть.
Сусу не хотела мешать соседям разговорами, и потому замолчала. Когда шёл к концу четвёртый акт, в дальнем ложе кто-то поднялся, и люди обернулись. Мулань, движимая любопытством, тоже посмотрела и ахнула. По коридору в парадной форме входила группа военных. Впереди шёл высокий, стройный мужчина — это был Мужун Цинъи.
Соседи в ложах знали его. Здесь собирались только знатные и богатые, и многие вскочили в знак приветствия.
В тот момент занавес опустился, публика захлопала. Сусу тоже аплодировала и, обернувшись, неожиданно увидела его. Она вскочила:
— Ты? Как ты здесь?
Мужун Цинъи улыбнулся:
— Вернулся домой, а тебя нет. Сказали, что ты здесь, вот я и пришёл за тобой.
У Ван Цилинь сердце тревожно колотилось. Цинъи вовсе не думал, что столкнётся с ней, но, заметив множество взглядов, спокойно поздоровался:
— Госпожа Ван, давно не виделись.
Он кивнул и Мулань:
— Госпожа Чжан, рад встрече.
— Третий господин и третья госпожа — поистине образец супружеской привязанности, — с лёгкой усмешкой заметила Ван Цилинь. — Ни минуты врозь.
Сусу вспыхнула и тихо произнесла:
— Госпожа Ван смеётся надо мной.
— Я ведь и не ужинал, — сказал Цинъи.
Сусу сразу поняла намёк:
— Тогда пойдём домой.
Он взял её пальто и сумочку и, небрежно передав слуге, сказал двум женщинам:
— Простите, нам пора.
Те обменялись вежливыми словами и проводили их до выхода.
В машине Сусу заметила, что муж нахмурен, и робко сказала:
— Я не знала, что Мулань пригласила и её. Ты не сердись.
Цинъи мягко улыбнулся и коснулся её руки:
— Всё в порядке. Я не злюсь.
Тут Лэй Шаогун вставил:
— Третий господин, разрешите откланяться, у меня есть личное дело.
— Иди, — коротко ответил Цинъи.
Они приехали на двух машинах. Цинъи с женой уехали первыми, а Лэй остался.
Он закурил, прислонившись к машине. Вечерний ветер был прохладным, а огни у театра заливали фасад, озаряя огромный плакат. На фоне огней танцовщица в полупоклоне, лёгкая юбка из фатина развевалась, словно увядающий цветок лотоса. В свете ламп это выглядело завораживающе. Лэй смотрел на изображение и невольно погрузился в мысли.
На улице шумела толпа, но до него этот гул доносился будто издалека. Он затушил сигарету, затем прикурил новую. Не успел Лэй докурить, как увидел, что из дверей театра выходит Ван Цилинь одна.
Она подошла ближе, лицо её в свете фонаря казалось радостным, но шаг за шагом улыбка исчезала.
— Он велел тебе ждать меня здесь? — спросила она негромко.
Лэй спокойно сказал:
— Госпожа Ван, садитесь в машину. Потом поговорим.
Ван Цилинь села в машину и снова спросила:
— Если он что-то сказал, так и передай.
Лэй Шаогун спокойно ответил:
— Госпожа Ван, вы женщина умная, но такие выходки кроме насмешек посторонних ничего вам не принесут.
Она усмехнулась:
— А что я такого сделала? Мне с вашей третьей госпожой приятно общаться. Всего лишь поужинали вместе да спектакль посмотрели. Или вы боитесь, что я её съем?
Лэй тоже улыбнулся:
— Все говорят, что госпожа Ван умна, но на этот раз, по-моему, вы поступаете опрометчиво. Вы ведь знаете его характер. Если вдруг он взбесится, вам пользы от этого не будет.
Ван Цилинь сияла очаровательной улыбкой:
— Господин Лэй, скажите мне честно: кто теперь привлёк его внимание? Я знаю, что он никогда всерьёз не считал эту госпожу своей. За последний год я наблюдала за ним достаточно близко и вижу, что наши отношения остыли. Не думала, что он станет отталкивать меня, но вы хотя бы помогите: дайте умереть мне с ясной головой, ладно?
Лэй Шаогун ответил сдержанно:
— Мы — всего лишь подчинённые. Какое нам дело до его личных дел?
Она взглянула на него искоса и тихо усмехнулась:
— Вот, опять чиновничья речь. Если уж вы не знаете его тайн, значит, и вовсе никто не знает.
— Госпожа Ван, — сказал он, — если вы настаиваете в таком тоне, мне и ответить нечего. Но дайте мне хотя бы немного пространства. Если у вас есть условия, скажите прямо — я передам.
