Она вспыхнула:
— Эй! Сегодня у меня день рождения! Не накаркай мне болезнь!
Глаза его вдруг засияли:
— У тебя сегодня день рождения? Тогда разреши мне угостить тебя лапшой долголетия!
— Конечно нет! — выпалила она.
Он почесал нос и усмехнулся:
— Ну что ж, зато я сэкономлю пять юаней.
Вот ведь негодяй! Всё притворство да фальшь. Ещё и радуется, что сберёг деньги! Для чего она должна помогать ему экономить, если он каждый день тратится на пустяки, подкупает её коллег, и все они давно на его стороне? Она улыбнулась, но в улыбке было лукавство:
— Тогда я хочу лапшу с яйцом и свининой.
Лапша с яичницей и мясом оказалась на удивление вкусной. Она глубоко вдохнула аромат и с наслаждением сказала:
— Ах, как же пахнет! Самая вкусная! Я перепробовала все лапшичные в округе, но только здесь мясо кладут щедро, и лапша самая упругая.
И впрямь сытная порция согрела желудок, и настроение заметно улучшилось. Даже дождь, словно подыгрывая её радости, стих, превратившись в лёгкую морось, тонкую, как дымка. На мокрой мостовой блестела галька, а у обочины кто-то продавал горшки с орхидеей. Весь переулок наполнился их утончённым ароматом. Он остановился, купил букетик и протянул ей. Она, сияя, прижала цветы к лицу и воскликнула:
— Как же они благоухают! — и, не удержавшись, спросила: — Сколько стоит такой букет?
— Дёшево, всего лишь один мао, — сказал он.
Она радостно воскликнула:
— Какая роскошь, больше так не делай.
Уголки его губ тронула едва заметная улыбка. Она, не удержавшись, снова строго взглянула на него:
— За один мао можно купить очень многое.
Он тихо ответил:
— Но если за этот мао я покупаю твою радость, значит, он потрачен не зря.
Она никак не могла скрыть улыбку, скользнувшую по глазам и губам. Лампы вдоль дороги уже зажглись, на его волосах поблёскивали крошечные капли дождя, точно россыпь звёзд, и в его глазах тоже дрожали огоньки.
Она сказала:
— Мама одна поднимала нас с сестрой, я с детства понимала цену каждой монете. Для неё каждая копейка — кровь и пот, её хотелось разделить надвое, чтобы хватило на всё. Теперь сестра вышла замуж, я окончила медучилище и сама могу зарабатывать, и у меня есть мечта накопить денег на собственный домик с маленьким двориком, чтобы мама могла греться на солнце и растить цветы. А не так, как сейчас, когда мы ютимся в тесной и сырой квартире, где солнце заглядывает на балкон всего на три часа в день.
Она сама удивилась, ведь никому раньше не говорила этих слов, а сейчас почему-то доверилась ему. Он умел слушать, и рядом с ним слова сами текли про больничные смешные истории, про милых коллег, про домашние мелочи. Она рассказывала с оживлением, а он слушал с неподдельным вниманием. Вдруг ей самой стало смешно:
— Ай да, «Три с половиной», я ведь даже имени твоего не знаю.
Он тоже улыбнулся, но с самым серьёзным видом протянул руку:
— Рад знакомству, госпожа Фан. Я — Чжо Чжэн. Чжо — как в слове выдающийся, Чжэн — как в нормальный.
Она пожала его ладонь, смеясь:
— Очень приятно, господин и выдающийся, и нормальный.
Немного подумав, она добавила:
— Твоя фамилия Чжо? Редкая фамилия.
На его лице промелькнула тень.
— На самом деле, я не Чжо, — признался он и прямо посмотрел на неё. — Я вырос в детском доме. Приёмная мать носила эту фамилию. Недавно… совсем недавно я встретил своих настоящих родителей. Моя мать по фамилии Жэнь. Возможно, мне тоже стоило бы звать себя Жэнь. Но мой отец… он никогда не сможет признать меня своим сыном.
Её сердце пронзила мягкая боль. Он открыл ей самую тяжёлую тайну. Она почувствовала к нему особое родство, ведь и они оба были детьми без отцов. У неё отец умер рано, у него же имя отца оставалось под завесой. Она спросила почти невольно:
— Ты ненавидишь его?
Он ответил медленно:
— Конечно, когда-то я ненавидел. Особенно за то, что мать вынесла столько страданий. Но когда встретил его лицом к лицу, ненависть быстро растаяла. В сущности, он жалкий человек, гораздо больше потерял, чем имел. — Его взгляд задержался на букете орхидей в её руках. — Каждый раз, когда я вижу его, одинокого среди зарослей орхидей, мне кажется, что боль в его сердце глубже, чем можно вообразить.
Она ощутила, что это лёгкое облако печали и жалости в его голосе больно коснулось её души. Чтобы разрядить тишину, девушка спросила:
— У вас дома много орхидей? Вы продаёте цветы?
Он замер на миг, а потом засмеялся:
— Да, у нас цветочная лавка.
И с этой улыбкой мрак словно рассеялся, и лицо его вновь засияло.
