Обернувшись, он увидел, как Абао глядит на него широко раскрытыми глазами, светлыми, как звёзды. На груди её платья темнело пятно, кровь просочилась сквозь ткань. А изогнутые брови, когда-то неровные и смешные, теперь уже вовсе не казались забавными.… И от этого в сердце его стало ещё горше, мягче. Принц тихо вздохнул и негромко произнёс:
— Дядюшка, это…
Но Ван Шэнь не успел ответить, как рядом выступил Динкай и сказал:
— Ваше высочество, что касается этой девушки,… позвольте мне самому просить у его величества указ о её судьбе.
Принц с удивлением посмотрел на него, потом медленно кивнул:
— Буду вам обязан.
Сказав это, он резко взмахнул рукавом и направился прочь. Динкай и Ван Шэнь последовали за ним. А Чжоу У, Абао и прочие евнухи и служанки лишь припали к земле, провожая его безмолвными поклонами… и долго не поднимали голов.
Храм Чжунчжэн, ведавший делами императорской семьи, располагалось к востоку от дворцовых стен. По уставу во главе его стоял один из ванов — ровня государю, но ныне, по высочайшему повелению, ему было велено отстраниться от дела. Потому, когда Ван Шэнь и прочие довели наследного принца до ворот, навстречу вышел лишь настоятель храма со своими людьми. Склоняясь в поклоне, он почтительно произнёс:
— Ваше высочество…
Сяо Динцюань нахмурился, окинул его холодным взглядом и спросил:
— Куда повелел меня разместить его величество?
Настоятель с неловкой улыбкой ответил:
— Жилище для вашего высочества уже приготовлено. Прошу следовать за мной… лишь с тем, чтобы прежде переменить одежды.
Принц уже хотел вспыхнуть, но сдержал себя, только произнёс с холодной усмешкой:
— Мне доводилось мало иметь с вами дела, и потому вы, вероятно, не знаете моего нрава,… но скажу прямо: одежду, что не по мне, я надевать не стану.
Тот снова изобразил подобострастную улыбку:
— Да, да… если ваше высочество не желает менять платье, пусть будет так. Только осмелюсь просить простить нашу дерзость: покорно прошу вас, господин, снять верхние одежды.
У наследного принца мгновенно вскипела кровь. Слова его прозвучали как удар:
— И тело наследного принца вы осмеливаетесь обыскивать? Думаете, я ношу при себе верёвку, яд или оружие? Ступайте и донесите его величеству: пока не будет святого указа о смерти, я, Сяо Динцюань, сам на себя руки не наложу!
Но настоятель по-прежнему держал на лице льстивую улыбку:
— Лик государя — не то, что мне легко узреть, а узрев, разве дерзнул бы я заговорить о подобном? К тому же повеление о смене одежды исходит от самого его величества. Ваше высочество всегда снисходительно относился к слугам… не ввергайте же и нас в беду.
Сяо Динцюань так разгневался, что руки и ноги его дрожали. Он обернулся к Вану Шэню, но тот лишь стоял, потупив взгляд, безмолвный, словно и вовсе не присутствовал здесь. Принц стиснул зубы, и лишь спустя долгий миг решился сам развязать пояс под рёбрами.
Настоятель, увидев это, поспешно шагнул вперёд:
— Позвольте слуге помочь вашему высочеству снять одежду…
— Не нужно! — холодно отрезал Динцюань.
С этими словами он рывком сорвал с себя верхнюю тёмную одежду и бросил её в сторону. За ней — нижнее платье, тоже метнул к ногам стоявших, оставшись в одном тонком одеянии. Лицо его оставалось ледяным, пока люди тщательно проверяли рукава, тайные карманы и пояс.
Но вот настоятель, всё с той же угодливой улыбкой, снова приблизился. Принц мгновенно вспыхнул:
— Что ещё тебе нужно?
Тот осмелился пробормотать:
— Прошу… прошу наследного принца ещё распустить волосы…
Не успел договорить, как в лицо ему с грохотом опустился тяжёлый удар ладони.
— Ты смеешь заходить так далеко! — голос Динцюаня прозвучал, как раскат грома. — Немедля иди к его величеству и испроси указ, чтобы лишить меня звания наследника! Тогда делай, что пожелаешь: хоть кости мои растолки, хоть прах развей, мне всё едино. Но если нет, немедля замолчи! И ещё полслова не смей вымолвить, иначе не вини меня, что забуду всякое снисхождение!
Настоятель, зажав щёку ладонью, нахмурился и пробормотал:
— Прошу вашего высочества не гневаться… подданный лишь исполняет повеление…
Ван Шэнь, видя, что дело зашло в тягостный раздор, не нашёл иного выхода, как мягко промолвить:
— Позвольте мне помочь вашему высочеству облачиться вновь… иначе, не приведи Небо, вы простудитесь.
И тут же обратился к настоятелю:
— Господин У, вы уж слишком усердны в своей тщательности. Разве может помешать деревянная шпилька, что скрепляет волосы его высочества?
Сяо Динцюань метнул в него гневный взгляд, но промолчал. Сам торопливо, без всякого порядка, накинул одежду обратно, затем повернулся к настоятелю и спросил холодно:
— Господин настоятель, каково ваше имя?
Тот сложил руки в поклоне и ответил:
— Слуга носит фамилию У, наречён скромным именем Пандэ. Слово «господин» мне решительно не по чину.
Принц усмехнулся, в его голосе прозвенел ледяной смех:
— Ну что ж… тогда позвольте господину У указать дорогу. Мне предстоит жить здесь немало дней, так что надеюсь на вашу особую милость и заботу.
У Пандэ, услышав этот тон и взглянув на выражение лица наследного принца, внезапно почувствовал, как холодный пот выступил на лбу. Он поспешно склонился:
— Слуга не смеет, не смеет.… Обещаю от всего сердца позаботиться, чтобы его высочеству жилось здесь спокойно и без лишних тягот. Прошу следовать за мной.
У Пандэ повёл Сяо Динцюаня к назначенному месту в храме Чжунчжэн. Пройдя через тесный дворик, окружённый со всех сторон высокими стенами, они оказались перед двухэтажной постройкой, где вход и выход выходили на одни ворота.
У ворот и во дворе стояли в латах воины золотой стражи, той самой, что подчинялась прямо государю. Завидев наследного принца, они не пали ниц, лишь приложили кулак к груди и ровно произнесли:
— Мы приветствуем ваше высочество.
Динцюань знал, что это воины императорской стражи, и не удостоил их ответом. Молча прошёл в дом. Там, подойдя к столу, провёл пальцем по крышке и, подняв руку, увидел слой пыли. В душе вспыхнуло отвращение, но он не сказал ни слова, лишь огляделся вокруг.
Дворец этот был стар и обветшал, стены местами обсыпались, а в трещинах между кирпичами и в углах комнат пробивалась трава. Внутри, у стены, стояло пустое ложе: без столбов, без занавесей, с небрежно брошенными двумя одеялами; подушка и та казалась низкой и жалкой.
Сяо Динцюань горько усмехнулся:
— Господин У, вы поистине постарались. Такое место сумели сыскать — для моего пребывания оно, конечно же, самое надёжное, государь может быть совершенно спокоен.
