Они обе тяжело дышали, сердца колотились в груди.
— Никому ни слова, — серьёзно сказала Сили. — Я не хочу причинять ей беду.
Она растерянно смотрела на ночной лес. Императрица Инь всегда казалась ей воплощением здравомыслия и добродетели. Всё это было слишком неожиданно. Но выносить её тайну на свет… было бы неправильно.
— Ах! — воскликнула вдруг Юго. — Мой мешочек пропал!
Лицо её побледнело. Видимо, в панике она потеряла подарок Ташэ Тайцзяня.
— Ничего. — Сили поспешила успокоить её. — Мы его найдём. Давай разделимся — так будет быстрее.
Они быстро разошлись в разные стороны, и Сили, шурша по ковру из алых листьев, стала внимательно осматривать землю.
Этот мешочек был полон нежных чувств Ташэ Тайцзяня. Его нужно было обязательно найти.
Золотистый ветер лёгкими пальцами касался листвы. Ветви клёнов дрожали, красные листья кружились в свете холодной луны.
Сили склонилась к корням деревьев, тщательно осматривая землю, когда вдруг за спиной послышались лёгкие шаги.
— Юго? Ты нашла его? — позвала она.
Ответа не последовало. В груди шевельнулась тревога. Она уже собиралась обернуться…
Как вдруг что-то обвилось вокруг её шеи. Она успела понять, что это человеческая рука, прежде чем горло сжало удушающей петлёй. Мир вокруг затопил леденящий ужас.
Она хотела закричать — но из сжатого горла не вырвалось ни звука.
(Значит, здесь я и умру?)
Где-то между безумным страхом и отчаянием сознание внезапно оборвалось — словно перерезали тонкую нить.
Когда она очнулась, вокруг царила тишина. Она лежала на постели, на которую мягко лился лунный свет. Изголовье украшали росписи: лотосы и цветы османтуса, сплетённые в узор вечной жизни. На полуприкрытых занавесях плясали пары золотых рыбок.
Это было не её собственное помещение.
(Где я?)
Сили в панике приподнялась на постели.
И в тот же миг её пронзил крик. Одежда была в беспорядке: пояс распущен, полы халата распахнуты, а под ним — ни нитки белья.
Сердце сжалось ледяным ужасом. Она судорожно вцепилась в одежду, едва не захлебнувшись от волны тошноты.
(Неужели… со мной… что-то сделали?)
— Ты в порядке? — раздался мужской голос.
Она вздрогнула, как от удара.
— Не… не подходи!
Она в панике отползла в самый угол ложа, дрожа так, что зубы стучали.
(Лучше бы убили… чем такое…)
— Успокойся. Это я, Сили, — прозвучал снова голос.
В тусклом свете луны выступил силуэт мужчины. Высокий, стройный, в элегантной одежде.
И знакомое, печальное лицо.
— Би Цзяньлян… господин Цзяньлян?! — выдохнула она.
Юноша склонился над ней, лицо его оставалось в полутени.
— Я тоже… — с трудом выговорила она, не веря глазам. — Как… ты…
— Погоди с выводами, — устало сказал он. — Когда я сюда вошёл, ты уже лежала здесь. Одежда твоя была растрёпана. Я сам едва не умер от испуга. Любимица императора — в таком положении…
Сили поспешно запахнула халат, чувствуя его пристальный взгляд.
— Почему ты здесь? — с трудом спросила она.
— У меня была встреча. Мы условились увидеться здесь. Но человек так и не пришёл. А когда я хотел уйти — оказалось, дверь заперта снаружи.
— Заперта? — она, спотыкаясь, кинулась к выходу.
Рычаги и замки не поддавались. Она рвала и толкала двери, но они не шелохнулись.
— Бесполезно, — спокойно добавил Цзяньлян. — Даже окна забиты. И даже если разбить стекло, пролезть там невозможно.
— Что же теперь… — она бессильно опустилась на колени.
— Если кто-то найдёт нас вместе… — он тяжело сел на скамью. — Всё пропало. Для меня это будет конец.
Сили сжала пальцы.
— С кем ты собирался встретиться? Кто этот человек?
Цзяньлян замялся, опустив глаза.
— Просто друг… мы должны были кое-что обсудить…
Ложь была слишком явной.
— Ты… ты не с кем-то тайно встречался? — прошептала она, холодея.
Цзяньлян был мужем шанминской принцессы. По обычаю, женатый на царевне мужчина не имел права ни на любовные интриги, ни на наложниц.
— Только у женщин бывает «измена», — угрюмо усмехнулся он. — Мужчины всегда имели нескольких жён. Но шанминская принцесса… она не терпит даже дружеских разговоров. Стоит только заговорить с кем-то — и сцены, слёзы, истерики.
Сили молча слушала его жалобы.
— Я любил её… когда-то, — сказал он глухо. — Но сейчас… только усталость. Она ведёт себя как королева. Капризная, своенравная, ревнивая… жить с ней невыносимо. А ведь жена должна понимать: муж может иметь наложниц. А теперь… я стал посмешищем.
Он горько усмехнулся и бросил взгляд на Сили.
— Три года назад я сделал ошибку. Надо было жениться на тебе. Ты разумная. Ты бы не унижала мужа.
(Император был прав… как хорошо, что я не вышла за этого человека.)
Сили слушала его с невольным отвращением.
Если бы его жена не рожала детей — ещё можно было бы искать утешения в наложницах.
Но шанминская принцесса родила ему двух сыновей. Она исполнила свой долг как жена.
Их брак длился всего три года.
Даже если она ревнива, разве это оправдывает его желание изменить?
Она опустила глаза.
— Легко тебе говорить, — холодно произнесла Сили. — А твоя жена сейчас ждёт третьего ребёнка.
— Потому и раздражает, — с досадой сказал он. — Стоило ей забеременеть, как она стала ещё более вспыльчивой.
— Как тут не беситься, — парировала она. — Беременна от одного, а он бегает за другими женщинами.
— Всё та же холодная язвительность. Ты всё ещё злишься на меня за то, что случилось три года назад?
— Я уже давно забыла. Теперь я безмерно счастлива.
Правда в этих словах была лишь наполовину.
— У тебя и впрямь всё как по маслу: попала в дворец, да ещё наслаждаешься безраздельной милостью императора. Как же ты его умудрилась так приворожить? Даже человек, который прежде не знал, что такое фаворитки, ныне без ума от тебя. Должно быть, ты необычайно искусна. Если бы выпал случай, я бы и сам не прочь полакомиться остатками с твоего стола.
Грязные речи вызывали у Сили отвращение. Её злило, что когда-то она полюбила такого человека. Гнев закипал в груди.
— Если ты осмелишься коснуться меня хоть пальцем, я устрою так, что ты навсегда лишишься возможности заводить интрижки.
— Я не настолько глуп, чтобы тронуть любимицу императора. К тому же, — он прищурился, — спросить-то следовало бы мне: что ты здесь устроила? Разлеглась без всякого стыда — с кем это ты успела предаться утехам?
— Вздор! — вспыхнула она. — Меня вырубили и принесли сюда силой!
— Вот как? — хмыкнул он. — Значит, пока ты валялась без сознания, с тобой произошло нечто непоправимое? Похоже на измену. Бедняжка. Даже если выберешься отсюда целой и невредимой, советую держать язык за зубами. Если император узнает, будет не просто потеря его расположения.
Сили не могла вымолвить ни слова. Горло сжало отчаяние, в глазах всё плыло.
(Это… должно быть недоразумение… Просто кошмар…)
Но одежда на ней действительно была в ужасном беспорядке.
Вдруг её осенило, и она кинулась за ширму.
(…Слава Небу…!)
Ощупав себя, она с облегчением убедилась: никаких следов позора. Только помятая одежда.
Волна облегчения охватила её с головы до пят. Сили обняла себя за плечи. Это тело всё ещё принадлежало одному-единственному человеку — императору. Никто другой его не осквернил. Осознав это, она едва не расплакалась.
— Надо позвать кого-нибудь. — Она решительно произнесла: — Крикну — кто-нибудь обязательно услышит.
— Бесполезно. — ухмыльнулся он. — Здесь по ночам никого нет. Придётся ждать до утра, пока какая-нибудь служанка не пройдёт мимо.
Сили не обратила внимания на его слова и с силой забарабанила в дверь, закричала. Но сколько бы ни звала, никто не откликнулся.
(Кто всё это устроил?)
Тот, кто запер её здесь с этим человеком, наверняка имел на то определённую цель.
(Как только выберусь, сразу же пойду к императору. Нужно всё объяснить.)
Она не собиралась ничего скрывать. Всё надо было рассказать как есть, чтобы не вызвать напрасных подозрений.
(…А сейчас… император, наверное, с императрицей…)
Сердце болезненно сжалось. О чём они разговаривают? Как он прикасается к ней? Как вместе встречают утро? Как завтракают, глядя друг другу в глаза?..
Чем больше она запрещала себе думать об этом, тем сильнее распалялся в груди безумный огонь.
(Как же я хочу стать императрицей…)
Просто быть наложницей ей уже было недостаточно. Она мечтала водрузить на голову венец императрицы и восседать рядом с повелителем. Мечтала спать с ним в одной постели. Завтракать за одним столом.
Безрассудное желание, которому не место в её душе, прочно пустило там корни. Сили стиснула зубы.
Осень шуршала за окном, проносясь печальной стужей.
— Государь, пора вставать. Пожалуйста, переоденьтесь.
Императрица Цзя первой поднялась с ложа. Император Шаоцзин лежал рядом, не сомкнув глаз.
Оба были в ночных одеяниях. Они исполнили супружеский долг, но сразу же стали приводить себя в порядок — таков был обычай Шаоцзина. Только проводя ночи с Сили, он позволял себе оставаться рядом с ней до рассвета, не скрываясь.
Когда же ночевал в покоях императрицы, обязан был пробыть до самого утра. Иначе преждевремённый уход стал бы для хозяйки невыносимым унижением.
(Если бы Сили была владычицей дворца Хэнчунь… наверное, я бы даже после полудня не поднимался.)
Но это всего лишь пустая мечта. Вэй Сили никогда не станет императрицей.
Пусть кронпринц и был недалёким, но сыновья, рождённые от благородной Дуань Жуйфэй, отличались способностями. А ещё был сын Ли Сяньфэй. В общей сложности — трое наследников.
Даже если бы Сили родила гениального принца, путь к титулу императрицы был бы тернист.
Император умылся, переоделся и сел за утреннюю трапезу. Императрица Цзя старательно прислуживала ему, словно примерная супруга с картины.
Став императрицей, она вдруг проявила такую заботу о муже. Когда они ещё были женаты, будучи просто княжеской четой, Цзя вела себя высокомерно. Казалось, что её оскорбляло само существование мужа, недооценённого дворцом. Ни о какой заботе не было и речи: даже уходящего Шаоцзина она не удостаивала взглядом.
Как же так? Что могло преобразить злобную жену в идеальную супругу? Неужели венец императрицы обладает поистине волшебной силой?
(…Я ранил Сили…)
Н-даа, жить в гареме это ужасно 😁Скандалы, интриги, расследования. Спасибо авторам🙏❤️