В этом мире, полном слёз, который словно рассекался его мантией с золотыми драконами, Сили осознала весь ужас своего положения. Ей суждено было встретить медленную и мучительную смерть — лингчи.
Прачечный двор стоял у западной стены Северных ворот. Его прозвали «кладбищем служанок».
Здесь до самой смерти доживали старые и провинившиеся дворцовые женщины, день за днём стирая грязное бельё евнухов.
— Сестра!
Даньжун вбежала в холодное, сырое помещение. За ней — её служанка. Прошло уже полмесяца с тех пор, как Сили отправили в Прачечный двор.
— Ах… — Девочка всхлипнула, хватая её за руки. — Руки… какие они стали грубые! Больно?
— Пустяки, — тихо ответила Сили.
От постоянной стирки в ледяной воде её когда-то ухоженные руки потрескались, ногти обломались. Но для неё это было не впервой: в родительском доме она сама убирала и стирала.
— Я принесла тебе мазь!
— Даньжун, благодарю тебя. Но тебе не стоит сюда приходить. Связь с осуждённой может тебе навредить.
Её сердце согрелось: в этом безмолвном аду хоть кто-то продолжал думать о ней. Но она не могла позволить Даньжун пострадать.
— Сестра невиновна! — сквозь слёзы воскликнула девочка. — Это всё козни завистников!
В тот день, когда Сили приговорили, Даньжун была первой, кто попытался её защитить.
Её отвага, её преданность… Сили будет помнить это всегда. Но теперь всё было бесполезно.
— Я ненавижу тех, кто довёл тебя до такого…
— Спасибо тебе, Даньжун. Спасибо за твою злость за меня.
Сили сжала её ладонь.
— Я счастлива… хоть кто-то верит в мою чистоту.
Теперь осталась только она одна.
(…Император не поверил.)
Не суровые работы, не приговор к смерти причиняли ей наибольшую боль, а то, что сердце императора отвернулось от неё.
Любовь… такая хрупкая. Стоило только раз не поверить — и всё разрушилось.
(Потому-то и говорят: нельзя влюбляться в императора.)
Это была ошибка — полюбить его.
— Если тебя казнят, я тоже уйду с тобой!
— Не говори глупостей. Ты ещё не удостоена чести служить государю. У тебя всё впереди.
— Я не хочу этого! — слёзы градом катились по лицу Даньжун. — Я хочу быть только с тобой!
Сили сдержала слёзы. Душа её сжималась в предчувствии конца.
— Конечно, это тебя касается, — упрямо возразила Даньжун. — Этот дворец — место ужасное. Здесь невинную сестру объявили прелюбодейкой по злому умыслу. Здесь только ложь и предательство. Никому нельзя доверять. Никого нельзя любить. Я такая слабая… Без тебя я бы тут не выжила.
Своей слабостью и неразумностью Сили втянула Даньжун в беду. Она ясно это понимала. Хотела попросить прощения, но лишь слёзы потекли по лицу. Не в силах выразить иначе свою вину, она крепко обняла Даньжун.
— Мне было двенадцать, когда я впервые увидела казнь через тысячу порезов, — прошептала Даньжун, дрожа всем телом и обнимая Сили за спину.
— При этой казни тело полосуют маленькими ножами. Перевязывают раны, чтобы продлить агонию… Снимают кожу, кусок за куском… Я не хочу видеть, как тебя поведут на казнь. Это не картина из жизни. Это ад. Я не допущу, чтобы тебя постигла такая судьба!!
От ужаса её дрожь передалась Сили. Её тело содрогалось в унисон.
Ведь речь шла уже не только о разбитом сердце. Её действительно собирались отправить на смерть.
Ночь.
В углу переполненной комнаты для слуг Сили лежала, сжавшись, на узком топчане, обхватив себя руками.
Через два месяца её тело понесут на казнь. Там, на глазах у всех, её будут разрывать на куски. Лишь представив это, она начинала трястись, словно в лихорадке.
(Кто же подставил меня?)
Она прекрасно знала, что размышления ничего не дадут. И всё же мысли вихрем проносились в голове. Кто заманил её, кто запер с Бифумой, кто подбросил в его комнату её одежду?..
Лица подозреваемых одно за другим всплывали перед глазами. В этом дворце каждый мог быть заговорщиком.
(К тому дню… когда всё случилось…)
Воспоминания вспыхнули — и Сили резко села.
(Я должна рассказать государю!)
В порыве отчаяния она выбежала из общей спальни, побежала к воротам — и остановилась.
Прачечный двор был окружён высокими каменными стенами. Выхода отсюда не было. Единственная дверь запиралась снаружи. Попасть наружу можно было только в двух случаях: если за тобой пришли… или если тебя вынесли мёртвой.
(Как я увижу императора?.. Мне не выбраться отсюда.)
Освещённая холодным светом луны, Сили, словно во сне, побрела к колодцу.
Это был тот самый колодец, где погибла Цюань Фанъи.
Она снова посмотрела в его бездонную черноту. Сколько раз за эти дни она приходила сюда?
Смерть казалась избавлением. Лучше самой броситься в бездну, чем позволить публично разрывать себя на куски перед чужими глазами.
— Не стоит прыгать в колодец, госпожа Жуй Фанъи.
Знакомый голос окликнул её сзади.
Сили вздрогнула и резко обернулась.
У колонны, лениво облокотившись, стоял Ванъянь. Его золотые волосы серебрились в лунном свете, а лицо казалось ещё более красивым и отстранённым.
В левой руке он держал устрашающее орудие пыток.
— Ванъянь! Что ты здесь делаешь!?
— Принёс вам кое-что, — с ленивой усмешкой сказал он.
По наитию она бросилась к нему.
Он протянул ей вырезанную из бумаги фигурку — две сороки, сидящие напротив друг друга.
Символ радостной встречи и нерушимой связи.
— …Его Величество, — прошептала Сили, глядя на тонкую работу.
Эти резные линии… несомненно, это сделано руками императора.
— Государь не собирается оставлять вас погибать. Не ищите смерти.
— Он узнал, кто меня подставил?
— Пока нет, расследование идёт. Но я точно знаю: Его Величество не хочет вашей смерти. Очень скоро всё прояснится, и вас спасут.
Сили разрыдалась.
Её подкосило, и она едва не рухнула на землю — Ванъянь подхватил её.
— У меня есть послание для государя, — прошептала она ему на ухо, поведав о том, что заметила в день обвинения.
— И только это? — усмехнулся он. — Ни слов «я люблю вас», ни «скучаю»?
— Он подарил мне счастливую встречу. Он уже знает моё сердце.
Ванъянь кивнул и ушёл.
Сили сжала вырезку у груди.
Император верил ей. Нить между ними не оборвалась. Пусть слабая и скромная, но эта нить существовала. Вся та ужасная тьма, что сковывала её сердце, рассеялась.
(Скорее бы увидеть тебя.)
Желание вновь встретиться обожгло её душу. Сили, охваченная тихой радостью, покинула колодец. Но вдруг почувствовала: за спиной кто-то крадётся. Она обернулась — но было уже поздно. Грубая верёвка стиснула её горло. Сильные руки затянули петлю. Дыхание вырвалось, лёгкие вспыхнули болью.
(Я не хочу умирать!)
Это было не похищение, как тогда в горах Суван. Это было убийство.
Сили отчаянно боролась, цепляясь за жизнь. Но чем яростнее она сопротивлялась, тем сильнее сжималась петля. Глаза застилали слёзы. Сознание угасало. И вдруг — удушающая хватка ослабла.
— Отлично, попался, — раздался голос.
Сили рухнула на колени, громко кашляя, с шеи у неё сползла ослабевшая петля. Рядом стоял Ванъянь, крепко связавший напавшего на неё человека в чёрном.
— Ванъянь…!? Ты же ушёл!
— Я поджидал, когда этот мерзавец нападёт на вас, госпожа Жуй Фанъи.
Ванъянь грубо ухватил преступника за волосы и втолкнул его лицо под свет луны. Рот у пленника был заткнут, чтобы тот не смог покончить с собой.
Увидев его черты, Сили расширила глаза от изумления.
Это был второй старший евнух из свиты императрицы Цзя — она помнила его лицо ещё с церемоний в тронном зале.
— Значит… это императрица… хотела меня убить!?
— Подробности мы ещё узнаем, — с весёлой жестокостью усмехнулся Ванъянь, потрясая головой пленника.
— С чего бы начать? Может, сначала выдернуть ногти? С рук или с ног? Или подвесить его, как варёную креветку, а потом обжечь железом или раскалёнными углями? — На безупречном лице Ванъяня расцвела хищная улыбка.
— Хотя, — задумался он, — есть и другое милое наказание — сжимать голову железным обручем. Туго-туго, а потом снова и снова… Через пару натяжений глаза выпрыгивают из орбит. Ну что, хочешь попробовать?
Пленник побледнел до синевы и задрожал всем телом. Сили невольно отступила на шаг.
— Не… не переусердствуй, — пробормотала она.
— Не беспокойтесь, — холодно улыбнулся Ванъянь. — Я не убью его. Только покажу, что такое настоящий ад.
Инструменты пытки щёлкнули у него в руках.
Раздался жалобный, еле различимый вопль, сотрясший тишину.
Расследование дела об «измене госпожи Жуй Фанъи» было окончательно завершено через месяц.
