На следующее утро Му Сюань привёл меня на гору Цанлань.
Он жил обособленно на вершине горы, в собственном доме с двориком. Воздух там был свежим, а пейзаж — великолепным… Но мне было совершенно не до этого. В тот момент, когда я переступала порог его дома, я так засмотрелась по сторонам, что совершенно перестала следить за дорогой, и, не заметив, врезалась прямо в спину Му Сюаня.
Я не вскрикнула от боли и не отступила, а просто стояла, уткнувшись носом ему в спину.
Хм… если я не ошибаюсь, твёрдый предмет у него на спине и есть то самое зеркало, которое я ищу.
Я уже протянула руки, намереваясь сорвать с него одежду и выхватить зеркало прямо сейчас… но Му Сюань вдруг резко развернулся, его плечо задело меня, и я отлетела на несколько шагов назад. Мой взгляд, полный сожаления, всё ещё цеплялся за его спину.
— Ты что, всё ещё мечтаешь всадить мне нож в спину? — приподнял он бровь.
— Я… я же беспокоюсь за вас, учитель, — забормотала я, — у вас что-то на спине, я только хотела помочь проверить…
Му Сюань метнул в меня недобрый взгляд и указал рукой на боковую дверь:
— Вон там дровяной сарай. Приберись и живи там.
— С-сарай?..
— Что, недовольна?
— Н-нет, что вы! Очень хорошо… спасибо, учитель.
Он кивнул и ушёл к себе.
Я стиснула зубы. Всё это время мне приходилось терпеть такие унижения, но что поделать, в жизни всегда бывают ситуации, когда выхода нет. Успокоив себя, я подошла к сараю и толкнула дверь. В тот же миг в воздух взвилось облако пыли, и я едва не задохнулась, закашлявшись и попятившись назад.
Приглядевшись, я вздохнула: ну и сарай! Настоящие руины, сплошное убожество.
Я снова проглотила недовольство. В конце концов, мне предстояло прожить здесь всего несколько месяцев, и каждый день я должна буду думать только о том, как украсть у Му Сюаня зеркало. Вроде бы и так не слишком честно по отношению к нему… Так что пусть жильё и убогое, ничего страшного.
Я закатала рукава, зажала нос и принялась за уборку.
Пока сметала пыль, в голове вертелась мысль: да, Великий Демон говорил, что зеркало у Му Сюаня, но я и представить не могла, что он действительно носит его при себе! Такой весь благочестивый, возвышенный мужчина, и таскает на себе зеркало, чтобы время от времени любоваться собственной красотой?
Да это же просто безумие какое-то!
Ну, раз уж он подвержен такому недугу, мне остаётся лишь воспользоваться этим. Значит, чтобы заполучить зеркало, нужно заставить Му Сюаня раздеться передо мной…
Но в нынешних условиях, когда он слишком насторожен, ожидать, что он легко и непринуждённо снимет при мне одежду, не приходилось. Придётся пустить в ход хитрость.
Помнится, Великий Демон говорил, что в юности Му Сюань любил музыку. Я уверенно усмехнулась: что угодно, но уж на флейте я играла лучше всех в Цанлане триста лет вперёд! Если использовать это оружие, я абсолютно уверена в успехе.
В ту же ночь я начала первую атаку: сначала украсть сердце, а потом зеркало.
Погода выдалась ясная, ветер лёгкий, луна яркая. Я встала у одинокого дерева во дворе на вершине горы и заиграла на флейте. Мелодия разносилась далеко, плавная и чарующая; я сама едва не утонула в этих звуках.
— Что ты тут шум поднимаешь? — вдруг раздался резкий голос.
Я моргнула и посмотрела на Му Сюаня:
— Я… играю на флейте, Учитель.
Он немного посмотрел на меня, затем сказал:
— Если хочешь здесь жить, есть четыре правила: трудись прилежно, читай больше, ешь меньше и не шуми.
Не шуми?..
Я почувствовала, что моё достоинство оскорблено:
— Учитель, нельзя так унижать людей. Мне кажется, я играю вполне неплохо.
— Неплохо? — этот вопрос прозвучал так, будто в нём сконцентрировалось всё возможное презрение. Я уже открыла рот, чтобы возразить, но Му Сюань шагнул ко мне, выхватил флейту из моих рук, протёр её моим же рукавом и поднёс к губам.
Прозвучал первый звук.
Я застыла.
И только теперь поняла, что означало молчание демона, когда я хвастливо уверяла, будто смогу пленить Му Сюаня своей игрой. Он тогда просто сомневался, стоит ли мешать мне опозориться.
А я, дура, отмахнулась: «Всё равно больше ничего не умею!»
Звук флейты был слишком прекрасен, он смёл из моей души все лишние мысли. Перед глазами осталась лишь фигура Му Сюаня, и под холодным сиянием луны он казался цветком эпифиллума, распустившимся в одно мгновение — захватывающе красивым.
Мелодия оборвалась. Му Сюань опустил флейту и, взглянув на меня, протянул её обратно:
— Поняла? В следующий раз играй там, где никого нет.
Я сжала флейту, совершенно сбитая с толку. Любопытство пересилило, и, когда он уже собирался вернуться в дом, я не выдержала:
— Мастер… у вас в жизни есть какая-то невыносимая тайна, да?
Му Сюань замер, потом обернулся, немного помолчал и спросил:
— Что я только что сказал?
Я опустила голову:
— Ешь меньше и не шуми… — и, под его взглядом, поспешно юркнула в сарай: — Я пойду спать, Учитель. До завтра.
Однако, лёжа на соломенной циновке и глядя на лунный свет, проникающий через щель в потолке, я так и не могла понять: Му Сюань настолько талантлив, его даосское искусство безупречно, характер возвышенный, даже на флейте он играл так, что сердце замирало. Перед ним открыта широкая дорога к славе и свету — так что же за хворь его одолела, что он выбрал путь во тьму?
Я решила, что когда снова удастся связаться с Великим Демоном, даже если придётся рискнуть жизнью, я обязана спросить его напрямик о том, что тогда произошло.
