Вернувшись на небесную вершину горы Кунлин, я села в опустевшем зале. Голова болела нестерпимо, словно в висках стучали молотки, но я не могла заставить себя лечь в постель.
Я подняла глаза и посмотрела в окно. Сквозь вечернюю дымку мне привиделось, будто маленький Цяньгу снова стоит во дворе и упражняется с мечом. Движения ещё неуверенные, но в них уже угадывается будущая мощь и блеск сияния Дао.
Я покачала головой и отвела взгляд.
Посмотрела на чернильницу на столе и увидела, как совсем юный Цяньгу сидит напротив, старательно переписывает свитки, а потом поднимает глаза, улыбается и говорит:
— Наставница, вы спали дольше, чем мне потребовалось, чтобы переписать двести свитков сутры.
Свет свечи мерцал, его черты были одновременно чёткими и размытыми.
Я почувствовала, что не могу больше оставаться в этих стенах и вышла. Пройдя по каменному мостику, остановилась у края винного бассейна. Я вспомнила тот день, когда лежала там. Как его губы едва коснулись моей щеки. Как он хрипло звал меня, тихо, словно боялся спугнуть.
— Наставница…
В его голосе смешивалось всё: долгие годы любви, сдержанность, страх и… детская благодарность.
Будто он украл у небес самую драгоценную тайну.
Я зажала лицо руками и тяжело вздохнула.
Затем, не колеблясь, наложила заклинание скрытого передвижения и покинула гору Кунлин. Потихоньку, чтобы никто не узнал, я направилась туда, куда выкинули Цяньгу после изгнания.
Он лежал на груде камней, холодная река омывала его израненное тело, унося кровь далеко вниз по течению. Я вытащила его. Нашла неподалёку пещеру и устроила его там.
Наступила ночь.
Цяньгу метался в бреду, шепча что-то невнятное. После Плети Пожирающей Душу, почти невозможно выжить. Его дух был сильно повреждён. У меня не было при себе лекарств, поэтому я могла использовать только свою бессмертную ци, чтобы сдерживать бурлящую кровь в его теле, становясь живым щитом между ним и смертью.
Три дня и три ночи его голова покоилась на моих коленях, его лоб пылал, а пот пропитал мои одежды до нитки. Лишь на четвёртое утро дыхание его стало ровнее. Я отозвала свою ци, аккуратно подложила под его голову камень, а сама, потеряв чувствительность в онемевших ногах, встала и с трудом вышла из пещеры.
Перед тем как уйти, я не удержалась и оглянулась.
Цяньгу лежал на боку, и мне показалось, будто он приоткрыл глаза. Но в следующий миг вновь закрыл их и потерял сознание. Тогда мне казалось, что с этого момента Цяньгу исчезнет из моей жизни навсегда и больше никогда в ней не появится.
Три месяца спустя Цяньчжи вышел из Пещеры Духовной Пустоты. Не найдя Цяньгу, он расспросил учеников и быстро выяснил, что я высекла того Плетью Пожирающей Душу и изгнала из секты.
Хотя обычно Цяньчжи сам нередко получал от своего старшего брата по заслугам, но по правде говоря, именно Цяньгу, а не я — даровавшая ему сотню лет совершенствования, — был для него настоящим наставником.
Цяньчжи вспыхнул. Он и не думал молчать:
— Старший брат ради вас рисковал жизнью! Даже зная, что его поступок будет осуждён, он всё равно добыл лекарство! А вы, мастер, вы… вы вот так его отблагодарили?!
Я спокойно пила чай, не отвечая.
Он стиснул зубы, глядя на меня с яростью и обидой:
— Я всегда думал, что после того, как мастер узнает о чувствах старшего брата, даже если и осудит его, но уж точно не станет карать так жестоко. Оказывается, это я плохо знал своего учителя!
С этими словами он резко повернулся и пошёл прочь.
— Куда это ты собрался? — я медленно поставила чашку.
— Раз уж путь бессмертного так жесток и бесчувственен, я больше не хочу им идти. Я отправляюсь к Юэ Лаохун, мы будем бродить по миру, жить по своей воле и мстить за всё, за что сочтём нужным! — бросил он, даже не обернувшись.
— Вернись, — сказала я.
Цяньчжи меня не послушал. Мои брови сурово сдвинулись, и, взмахнув рукой, я опустила перед ним запечатывающий барьер. Но он, не колеблясь ни секунды, метнул в барьер поток своей ци, использовав технику, которой я сама же его и научила. Не щадя себя, он напролом пробился сквозь барьер и взмыл в небо на мече.
Я с грохотом хлопнула по столу ладонью, разбивая его в щепки:
— Ах ты, маленький негодник! — взлетела и встала у него на пути.
В руке Цяньчжи вспыхнул свет — он собирался атаковать. Я лишь холодно усмехнулась:
— Что ж, и вправду хочешь поднять руку на своего учителя?
Я без лишних слов отвесила ему увесистую оплеуху. Цяньчжи попытался защититься, но я всерьёз решила проучить его, не давая ни малейшего шанса. Моя ладонь со звоном опустилась ему на макушку, так что он даже слегка закружился. Я схватила его за ухо, будто он был пятилетним шалопаем, и собственноручно оттащила в Пещеру Духовной Пустоты.
— Принимать тебя в ученики или нет — это моё дело. И не тебе решать, остаться или уйти.Твоё наказание — сидеть здесь, пока не поймёшь, в чём виноват. До тех пор — не выйдешь!
— Я не виноват! — заорал Цяньчжи мне вслед. — Я не виноват, и старший брат не виноват! Это вы неправы, учитель! Неправы — вы!
Я не ответила и вышла из пещеры.
Полмесяца спустя один из младших учеников секты прибежал из долины в панике:
— Великая Бессмертная! Великая Бессмертная! Беда, большое несчастье!
Когда я примчалась в зал совета и узнала, в чём дело, у меня чуть сердце не остановилось.
Оказалось… что проклятая демоница Юэ Лаохун затащила моего бывшего старшего ученика Цяньгу… на демонический путь.
Я схватилась за грудь…
… моё сердце было разбито…
